— Пойдём, прогуляемся, — он бросил взгляд на небо. — Дождь как раз закончился.

— Хорошо, я только покупки в дом занесу.

Зайдя в дом, первым делом обратил внимание на лицо Степановны. От намётанного взгляда не укрылось, что она недавно плакала: глаза её покраснели и припухли. Сердце сжалось от боли и переживаний за эту прекрасную в своей доброте женщину.

Я обнял её и поцеловал в щёку.

— Степановна, я выйду ненадолго. Ко мне тут бывший начальник заехал…

— Так пусть в дом заходит, — всплеснула руками она.

— Не хочет чего-то. Мы с ним слегка проветримся, а там будет видно — может, и вместе зайдём. Да, это вот тебе, — я положил на стол авоську с продуктами.

— Ой, Жора! Ты же кучу денег, небось, оставил.

— Ничего страшного, Степановна. Один раз живём.

— Это ты верно сказал: один раз жизнь нам дадена. Ну, давай, погуляй — только недолго, а я покуда стол накрою. Билеты-то купил?

— Купил, Степановна.

— И когда поезд?

— Уже сегодня.

— Сегодня, — вздохнула она.

Мне снова стало как-то не по себе.

— Ты не расстраивайся так. Как только устроюсь — за тобой приеду.

— Зачем я тебе нужна, перечница старая?

— Глупости не говори, Степановна. Всё, пора мне — скоро вернусь! — ещё раз обняв Степановну, я вышел из дома.

— Только не простудись! — донеслось вслед.

Прямо как мама, Царствие ей Небесное! Та тоже часто напутствовала меня такими словами и укутывала в три слоя одежды.

Эх, мама, мама… Как обидно, что больше никогда не сядем с тобой за одним столом, не поговорим, не поделимся новостями.

Жизнь скоротечна, летит — не заметишь, и очень часто приходится терять тех, кто нас любит больше всех на свете.

Проглотив вязкий комок слюны, вышел на крыльцо — посмотрел на небо. Тучи постепенно рассосались, но и солнцем не пахнет.

— Освободился, Жора?

— Так точно.

— Ну пошли, прошвырнёмся по улице. На ходу как-то легче думается.

— О чём думать станем, товарищ Смушко?

— О тебе, Жора.

— А чего обо мне думать — всё ведь решилось. Я уезжаю в Петроград. Деньги есть, попробую снять квартиру на первое время.

— Почему у сестры не хочешь остановиться?

— Тесно будет. Они ведь пополнение в семействе ждут, зачем им лишняя обуза.

— Деликатный ты, Жора.

— Какой есть. — Я остановился. — Товарищ Смушко, я ведь знаю, что вы — человек крайне занятой, и если приехали ко мне, то по какому-то важному делу. Не надо ходить вокруг да около, говорите сразу, пожалуйста.

— Да я и не собирался тянуть, — усмехнулся Смушко. — Просто у меня возникло такое впечатление, что ты серьёзно обиделся.

— На обиженных воду возят.

— Жора, только не надо мне врать, — пристально посмотрел он на меня.

— Хорошо, вы меня раскололи: меня действительно задело, но я — большой мальчик, как-нибудь переживу, — улыбнулся я.

— Да я в этом и не сомневаюсь. Но мы тут по другому вопросу. Беда у нас случилась, Жора.

— Что за беда? — напрягся я.

— На днях был убит начальник уголовно-розыскной милиции Рудановска, мой хороший друг Боря Токмаков.

— Примите мои соболезнования. Я знаю, каково это — терять лучших друзей, — искренне сказал я.

— Спасибо, Жора. Борис был отличным оперативником и настоящим коммунистом. Три месяца назад его поставили на эту должность и вот… — Смушко замолчал.

— Нашли убийцу?

— Сам понимаешь, времени прошло слишком мало. По горячим следам расследовать не получилось, значит, впереди долгая и кропотливая работа по поиску преступников.

— Как это произошло?

— Очень жестоко и кроваво. Бандиты ворвались в их квартиру, убили Бориса, жену и двух детей: младшему было всего пять лет, Жора! Ты представляешь — всего пять! Жену и дочку изнасиловали, демонстративно, прямо на глазах у Бориса, и только потом застрелили.