— Представитель власти, — нервно сглотнув, ответил дежурный.

— Тогда тебе повезло. Я — новый начальник милиции, Георгий Быстров. Удостоверение показать?

— Не надо, я вам верю.

— Попробовал бы не поверить!

— Вот жеж вляпались, а! — простонал второй милиционер.

— Сдать служебные удостоверения и оружие, — потребовал я.

— Что с нами будет? — угрюмо спросил дежурный.

Он трезвел буквально на глазах.

— Для начала объявляю вам трое суток ареста. Отбывать наказание начнёте с семи часов утра — пока что вы мне нужны.

— Что дальше?

— А сам как думаешь?

— Я… Я не знаю.

— Дальше буду разбираться с каждым отдельно. Кто исполнял обязанности начальника милиции — Филатов? — вспомнил я фамилию, которую называл Смушко.

К сожалению, точную характеристику зама получить не удалось. Вроде как и толковый оперативник, с другой стороны — какой-то мутный.

Значит, придётся выяснять самому. А это не есть гуд — придётся тратить кучу времени.

— Так точно. Начальник подотдела угро товарищ Филатов, — подтвердил дежурный.

— Как с ним связаться?

— У него в квартире есть телефон. Можно позвонить.

— Тогда срочно вызывай его в отделение. Передай, пусть пулей несётся сюда. Далеко Филатов живёт?

— Минут сорок ходьбы пешком.

— Значит, через час должен объявиться, — прикинул я. — Ну, давай — отлипай от стенки и звони.

Пока дежурный связывался с моим замом, я полистал журнал регистрации задержанных. Ну хоть ведётся — и то хлеб. Не совсем пропащее отделение попалось.

— Товарищ Филатов просил передать, что скоро будет, — сообщил наконец дежурный.

— Хорошо. Тебя как зовут?

— Старший милиционер Бекешин.

— Сколько у тебя в камерах задержанных, старший милиционер Бекешин?

— Девять человек, товарищ начальник.

— Для тебя пока что гражданин начальник. А стану ли товарищем — время покажет. Девять, говоришь… Почему в журнале записано только восемь?

— Так это… — Дежурный замялся.

— Бекешин! — повысил я голос на него.

— Филатов приказал посадить в одиночку гражданина Стасевича, одна тыща восемьсот семидесятого года рождения и пока не регистрировать, — выпалил Бекешин.

— Кто такой этот Стасевич? — заинтересовался я.

— Нэпман. У него свой лабаз в центре, — подсказал второй милиционер.

— Фамилия? — обернулся я к нему.

— Моя?

— Нет, блин, моя!

— Юхтин... Милиционер Юхтин, — доложился он уже по форме.

— Милиционер Юхтин… — протянул я. — Буду знать. В общем, задержанного Стасевича доставить в мой кабинет для дачи показаний.

— Прямо сейчас?

— Да. И прямо, и сейчас, и именно Стасевича.

Посмотрим, что за интерес к нему со стороны уголовного розыска. Тут по ходу интересные дела делаются. Судя по словам покойника, милиция работает чуть ли не в смычке с криминалом. Хотя… на моей памяти редко бывало иначе.

Может, в благословенные более поздние советские времена… А пока ни дать ни взять почти наши девяностые, но только со своим колоритом.

— Гражданин начальник, а с трупом что делать? — заволновался Юхтин.

— Кстати, а кто у нас труп? — опомнился я.

Надо же — пристрелил человека и до сих пор не узнал, как его зовут. Старею…

— Митрохин, курьер подотдела угрозыска.

— Курьер? — удивился я.

Не увязывался у меня этот бугай с такой несолидной должностью. Ему бы хвосты у быков крутить, а не повестки разносить по квартирам.

— Так точно, курьер. У нас в подотделе угро после сокращения только три должности и есть: начальник подотдела, делопроизводитель и курьер. Ну… теперь и курьера не осталось.

— Нового найдём. Бекешин, свяжись с судом — пусть пришлют дежурного следователя, будем оформлять труп курьера Митрохина. До прибытия следователя тело не трогать. В отделение до моего особого распоряжение никого, кроме следователя и товарища Филатова, не впускать. И да, оба напишите подробнейшие рапорты о случившемся. О драке пока можете не упоминать — это предмет отдельного и обстоятельного разговора с каждым из вас.