Это я уже на прошлый опыт опираюсь. В своё время с пресловутой «палочной» системой у нас до маразма доходило: взрослые люди вместо того, чтобы заниматься реальными делами, страдали всякой… не хочу выражаться непечатными словами.

Вот и тут можно загубить в общем-то хорошее начинание. Я всегда считаю, что людей нужно максимально стимулировать, но если они начинают жить только в парадигме стимулов, то тогда нужно бить по рукам.

В общем, всё зависит от грамотного баланса и способностей руководителя.

Смушко произвёл на меня впечатление человека, который находится на своём месте. Посмотрим, что у нас за «бригадир».

Гибер оказался настоящим богатырём: почти два метра ростом, с широченными плечами, бычьей шеей и грудной клеткой, на которой не желала сходиться одежда. Миша потом сказал, что до войны Гибер работал в порту грузчиком. Потом служил в гвардии, а когда его списали по ранению (он и сейчас ощутимо прихрамывал), какое-то время выступал в цирке с силовыми номерами.

Зайдя в кабинет, Гибер улыбнулся мне как старому другу:

— Быстров! Выписался-таки.

— Начальство сказало, что не хрен болеть, без меня не справляетесь, — ответно улыбнулся я.

Мы пожали друг другу руки. Я опасался, что этот великан сплющит мою кисть подобно прокатному стану, но Гибер был весьма аккуратен.

— Так, товарищи сыщики, слушаем новую вводную, — объявил он. — Губисполком завалили жалобами: в городе неизвестные вооружённые люди в полном красноармейском обмундировании устраивают массовые грабежи: раздевают прохожих, обносят лавки — пока, — он выделил это слово, — до смертоубийства, к счастью, не дошло, но случаев так много, что Смушко велел всю нашу бригаду сориентировать на расследование деятельности этой банды. Ведут они себя крайне нагло, ничего не боятся — милиционера Петрова, который пытался воспрепятствовать одному из грабежей, жестоко избили, отобрав служебный «наган». И… есть ещё одно важное «но».

Гибер сделал паузу.

Мы с Михаилом напряглись, ожидая услышать что-то страшное — вплоть до расстрела или ссылки в Сибирь оперов, которые завалят раскрытие по серии грабежей.

— В общем, в губисполкоме сказали так — если за неделю не найдёте грабителей, дело передадут в ГПУ. А это, товарищи, будет фактом недоверия к уголовному розыску! — заключил Гибер.

Михаил озадаченно почесал затылок.

Оно, конечно, непонятно, какие последствия будет иметь эта ситуация, но что такое честь мундира — знает каждый мент и старается дорожить. Нет ничего хуже, чем подвести своих же.

— Разрешите приступить? — с готовностью спросил я.

Гибер подмигнул:

— Я думал, ты уже по уши в этом деле!

— Мы с Михаилом на пару поработаем. Что-нибудь нароем, — пообещал я.

С чего начинается любое расследование, которое не удалось раскрыть по горячим следам? Со сбора и анализа информации.

У нас был план города, правда, ещё дореволюционный, но больших изменений, как сказал Михаил, не произошло: разве что в соответствии с декретом губисполкома часть улиц сменила «старорежимные» названия на новые революционные (ну просто негоже иметь в городе улицу Дворянскую или, скажем, проспект, названный в честь императора Александра Третьего), однако в быту в большинстве своём переименования пока не прижились, и извозчики исправно возили пассажиров на Благовещенскую, игнорируя тот факт, что теперь она — Розы Люксембург.

Михаил искал в сводках все упоминаемые случаи грабежей, а я отмечал на карте место происшествия. Чуть погодя выяснилось, что девяносто процентов преступлений происходят в одном районе — на городских окраинах, носящих неофициальное название Жабки.