– Наконец-то мы познакомились с твоей мамой. Такая милая женщина! Я уговаривала ее остаться подольше, но она засобиралась. Неделю назад уехала. Как нарочно! А так бы ты уже сегодня с мамой увиделся… Мы только вчера узнали, что ты приедешь… Петя, – она обернулась к кровати, не услышав привычных язвительных комментариев.

Горюнов лежал на боку и спал, поджав ноги в новых клетчатых тапочках, уткнувшись носом в шелковое золотистое покрывало рядом со спящей дочерью. Во сне у него лицо нисколько не расслабилось, и он измученно хмурился.

Саша переложила дочь в кроватку и села рядом с ним. Она уже знала, что он не просто военный переводчик, как Петр представился в первые дни их знакомства. Генерал провел разъяснительную работу с молодой женой Горюнова, растолковав степень ее ответственности в качестве жены разведчика.

Александра провела рукой по шраму на его виске и ощупала рубец, пытаясь понять, насколько он большой, запоздало испытав страх, от которого сдавило сердце.

Петр поморщился во сне и пробормотал что-то по-арабски. А уже через полчаса он и вовсе проснулся – с головной болью и ощущением, что уже не уснет до утра. Саша еще не ложилась, предчувствуя бессонную ночь. Эти полчаса Петр спал тревожно, что-то непонятное говорил во сне. Открыв глаза и оглядевшись, он спросил о чем-то по-арабски и, рассмеявшись, перешел на русский с сильным акцентом. Она и раньше обращала внимание на этот акцент, но теперь он заметно усилился.

– Сколько времени? Мне завтра к девяти надо быть на службе, – он не стал уточнять про полиграф.

– Ты шутишь? – изумилась Саша. – Они что, обалдели, что ли?! Совсем тебе передышки не дают.

– Они дадут! Догонят и еще дадут. Ты не трогала сумку? Там вещи Зарифы. Она просила их сохранить. – Он помолчал, подошел к комоду, над которым висело зеркало, заглянул в него, как в окно. И добавил. – А Зары нет больше. Я ее похоронил в горах. Там такое уютное кладбище, – он, продолжая говорить, задумчиво смотрелся в зеркало. – Вот где бы я хотел…

Договорить Горюнов не успел, получив кулаком между лопаток, и довольно крепко.

– Полегче! – возмутился Петр. – У тебя же силы немерено. В каком ты там обществе состояла? Рыболов-спортсмен? – Он вспомнил, как она в день их случайного знакомства ехала с рыбалки, а ее спиннинг в брезентовом чехле Петр вначале принял за винтовку. – Эй! – Он получил еще один тычок.

Саша вдруг обхватила его сзади так крепко, что он все никак не мог повернуться, только чувствовал, как она плачет, вздрагивает и прижимается к его спине щекой.

– Ну что ты? – он наконец сумел перетянуть ее в зону видимости. Но она опустила заплаканное лицо. – Сашка, что со мной сделается? Я здоровый, как лось!

– Угу, – пробормотала она, спрятав лицо теперь у него на груди, и неожиданно засмеялась. – И пахнет от тебя, как от лося.

– Не знал, что ты знаешь толк в лосях, – не стушевался Петр. – Если хочешь знать, от меня пахнет ветром дальних дорог.

– Да ты, Петечка, романтик, – она чмокнула его в щеку и прошептала. – И колючий, как лось. Только не смей говорить, что я целовалась с лосями! – Ее губы переместились к его губам.

Горюнов стал потихоньку теснить Сашку к кровати. Но она, с неохотой оторвавшись от его губ, сказала:

– Иди мойся и брейся. Не хочу, чтобы у меня в кровати гулял ветер дальних дорог. Я сквозняков боюсь.

– Ну и пендинка ты! Я приму душ, меня разморит, и я усну.

– Ничего, я тебя взбодрю, – показала ему свой маленький кулачок Александра и, когда он стянул рубашку, увидела на его плече новый шрам, рядом с прежним, но более уродливый и даже не до конца заживший. Тут она уже не сдержалась, ахнула и, шагнув к Петру, принялась осматривать его многострадальную руку. – Петька, это что такое?