Лань от досады уткнулась лбом в книгу. Взгляд ухватил знакомые фразы, и она встрепенулась.

– О, это я читала, – пробормотала она и продолжила изучать свиток.

Холодный рассвет застал её спящей на столе. Лань открыла глаза от солнечных бликов, широко зевнула и поёжилась. Который час?

– Вот ты где!

За спиной послышался голос запыхавшегося человека. Лань обернулась и увидела девочку с веснушками, Нави, и выглядела та недовольной.

– Наставница поручила тебя найти. Ты пропустила завтрак и вот-вот пропустишь начало урока! – девочка развела руки, чтобы показать размер катастрофы. – Скорее идём, а то тебя накажут.

– Накажут? Меня? – глупо переспросила Лань. Её же никогда в жизни не наказывали!

– И меня заодно, если я тебя не приведу.

– А тебя-то за что?

– Нет времени объяснять! Идём.

* * *

Сюн сидел перед толпой нарушителей правил и не знал, что ему говорить. Хранитель Долины назначил его младшим наставником, да ещё и обставил всё так, словно Сюн этого сам захотел. А он не хотел.

Теперь он держал свою обычную вежливую улыбку и предложил каждому высказаться, почему тот нарушил устав Долины. В основном это было нарушение режима дня, распитие спиртных напитков, шум в неположенное время, одна драка на кулаках, неподобающее поведение на уроке, неуважительное отношение к музыкальному инструменту. Все причины сводились примерно к «так получилось», а выводы к «мы больше не будем».

Сюн мысленно вздохнул: «А что ещё они могли сказать?» На самом деле порядок в Долине нарушали не часто, просто устав содержал столько правил, что куда ни наступи, а что-нибудь нарушишь. Впрочем, это Сюн так считал. Хранитель и наставники, конечно, же были свято уверены в необходимости каждого правила. Особенно они ратовали за раздел «Достойное поведение», но ведь люди не святые.

«Ты идеальное воплощение нашего устава, Сюн. Пусть другие берут с тебя пример», – говорил ему дядя. Но Сюн не считал себя идеальным. Однако разве мог он сказать Хранителю, как тяготит его груз ожиданий.

Следующими на «воспитательные беседы» пришли девушки. Они всегда учились отдельно от парней, на другой половине Долины, и подходить к противоположному полу запрещалось и тем, и другим. Считается, что так ученики не будут отвлекаться.

К наставникам это правило не относилось, и теперь Сюн воочию видел перед собой больше трёх десятков девчонок… почему так много? Женская часть Долины всегда была более дисциплинирована. Что же случилось? И почему эти девочки и девушки так на него смотрят?

Сюн кашлянул и начал свою речь. В этот раз он не стал спрашивать каждую, в чём она провинилась – слишком много людей. Список их нарушений лежал перед ним на столе, и Сюн спокойно стал пояснять каждое правило.

Никто не задавал вопросы, только разглядывали его так внимательно, что Сюн чувствовал себя диковинным зверем в клетке. И на все голодные взгляды у него была одна броня – его вежливая улыбка.

– На этом всё. Можете идти, – закончил Сюн и встал из-за стола.

Ученицы начали расходиться. Последняя двигалась чрезвычайно медленно и хромала. Сюн пригляделся.

– Лань?

– Привет, Сюн. Давно не виделись, – махнула она с улыбкой, но напряжение в мускулах говорило, что ей больно.

Сюн посмотрел, что она стоит на самых носочках и, хотя и шатается, старается не наступать на стопы полностью. «Понятно, ей отхлестали пятки, – подумал Сюн. – Рука у старшей наставницы тяжелая, но если она это сделала с Лань до воспитательной беседы, то нарушение должно быть…»

– За что тебя наказали?

Лань склонила голову в раздумьях, а потом начала загибать пальцы. По мере того, как счёт перешёл на вторую руку, глаза Сюна всё более округлялись.