На углу Гаррисон-авеню и Хайли-стрит затесался только один ресторанчик мексиканской кухни. «Эль Рей дель Тако». Пикантные ароматы острой паприки врезались мне в ноздри уже на входе. Я заказал кесадилью с курицей и жареные бананы на десерт, представляя, как за одним из соседних столиков сидела Мэгги и откусывала от лепёшки маленькие кусочки. Я умолотил заказ за пять минут – Шон был прав. Кесадилья с курицей в этом ресторанчике – как след на влажном зеркале в ванной. Исчезает почти незаметно.

– Сегодня никуда не хочется выходить. За окном льёт, как из ведра, впрочем, ты и так наверняка видишь. Знаешь, мне всегда казалось, что дождь – это слёзы тех, кто давно умер и смотрит на то, что мы делаем со своими жизнями. Оплакивают нас, хотя это мы должны оплакивать их. Я уже три часа не вылезаю из постели и смотрю фильмы из списка, которые мы не успели. На очереди «Форрест Гамп». Удивительно, что мы его не видели. Жалко, что мы его уже не увидим вместе.

Два с половиной часа о парне с проблемами в развитии?.. Не мой уровень. Я бы лучше позалипал на какой-нибудь боевик под пиво и чипсы, но джаз и кесадилья оказались очень даже нечего, так что советам Мэгги можно доверять. И я досидел до титров, даже не вспомнив о том, что в холодильнике давно заждался «Будвайзер», а в микроволновке – разогретая пицца.

– Как же я не люблю вечера. В этом мы с тобой всегда были непохожи. Есть в них что-то такое, что травит душу, отдаёт горечью, сжимает горло. Увядание дня, затухание света, печаль души. Одной в квартире встречать их до того невыносимо, что я снова пришла на мост в Джексон Парке, чтобы проводить вечер в небытие. Как постоянного гостя, что побыл и уезжает до скорой встречи. Здесь всегда самые красивые закаты. И печаль на душе слабеет. Надеюсь, там, где ты сейчас, тебе тоже видно это алое небо. Может, мы смотрим на него с разных концов земли?

Я промёрз до костей, отморозил уши и задницу, пока стоял на мосту в Джексон Парке и смотрел на закат. Одинокий волк, воющий на луну, не так жалок, как был я в тот момент. Дожидаясь, пока мартовский холод проберётся под куртку и защекочет рёбра, я наблюдал, как бледный шар солнца медленно катится к горизонту и рисует красные узоры на небе. Чувствовал себя идиотом, но мне нравилось, как эта Мэгги видела мир. Нравилось видеть мир её глазами. Было в этом что-то… Сумасшедшее и прекрасное одновременно.

– Кофе – музыка для тех, у кого нет слуха. Знаешь, с момента твоего ухода я перепробовала столько кафе, что давно уже заслужила карточку почётного кофемана. Только представь – показываешь её баристе, и тебе подают кофе абсолютно бесплатно. Надо внести такую идею на повестку дня. Тебе ли не знать, как я помешана на всяких списках, и… только не смейся, но составила список лучших кофеен Чикаго. В «Бриджпорте» самый вкусный капучино. «У Фила» к стаканчику подают маленькую шоколадку. В «Риверс и Роудс» умопомрачительные сиропы! А латте вкуснее всего в «Лока Моча». Но моим фаворитом был и остаётся «Пабло»…

В «Бриджпорте» меня облили зелёным чаем, когда я ждал свой капучино на вынос. «У Фила» в придачу к заказу подарили маленькую шоколадку и солнечную улыбку. В «Риверс и Роудс» я двадцать минут выбирал, какой сироп добавить в кофе, и попросил два стаканчика с кокосовым и карамельным, надеясь, что парень-бариста не примет меня за представителя не той ориентации с таким «ванильным» набором. До «Лока Моча» я добирался сорок минут по пробкам в час-пик и получил тот заветный латте из списка Мэгги. Я был экспертом в других областях, где фигурируют коньки и градусы, и по мне, все эти кофе были просто кофе.