– Господин капитан, он вашу свиристелку разбил… – парень с сожалением смёл в совок останки глиняного глухаря. – Надо ему ещё за порчу личного имущества впилить!

– Какое, к шушелю, впилить?! – взревел капитан. – И так мороки с этими уродами выше крыши! Может, отпустим, а? Их же кормить надо, поить, вопли их слушать…

– А ещё зачитывать права, заполнять протокол задержания, вызывать из Стрелецка уполномоченных и отправлять в тюрьму.

– О-о-о! Давай ты оформишь, а? Ты ж у нас парень грамотный и толковый. А я тебе отгул дам! Даже два!

– Извините, не уполномочен. Так что сия ответственность возложена на вас, господин начальник.

– Я бы с радостью переложил эту ответственность на своё начальство, – простонал Прокопий.

Арвиэль замер в задумчивости с метлой в обнимку.

– Главнее капитана в городе только градоправитель. Ну, человек такой с бляхой и тростью, – пояснил он.

Капитан, уже практически утопивший себя в болоте отчаяния, поднял голову:

– Так у Берена есть трость… А бляху Сид выкует!

Берен уважал законы аватар, но, как человек, не мог смириться с тем, что четырнадцатилетний мальчик стал единственным добытчиком денег в семье. Поэтому, когда воспитанник не видел, выходил в поле, заодно и скопившийся жирок стряс. Жёсткая оленина, которую исправно носил Арвиэль, порядком надоела, и сейчас Берен, плюнув на экономию, чистил картошку на второе, а в печи томились щи из сочной свинины и чёрной капусты. Симка давился слюнями над полосатым шматом сала. Внезапно кот повёл ухом и вспрыгнул на подоконник, упираясь передними лапками в стекло:

– Ва-ау! К нам делюха-ация!

Убедившись, что щи вот-вот закипят, господин Грайт вышел на порог, походя вытирая руки. И сразу смекнул, что дело нечисто: делегация больше походила на демонстрацию, не уместившийся на улице народ оседлал крыши, сараи и прочие «трибуны». Возглавлял нашествие капитан Прокопий Вёдро, в шаге от него стояли почтенные мужи Северинга.

– День добрый, господин Грайт!

– И вам добрый, – ответно поздоровался Берен, недоумевая, с чего капитан вдруг снова «завыкал». – Что-то случилось?

– Дело у нас к вам важное, дозвольте изложить.

– Д-дозволяю, – поперхнулся бывший сотник, выискивая глазами воспитанника.

Откашлявшись, Прокопий прижал к груди руку со смятой бумажкой в кулаке:

– Так вот, э-э… Дело! Кхе. До сего дня жили мы в Северинге, как у императора за пазухой, и горя не ведали. А нынче оглянулись на прошлое и поняли: власть дела у нас есть, а власти слова – нету! – капитан обернулся, верная стража поддержала его кислыми рожами, дескать, хреново всё. – Мы – простые солдаты, пахари и ремесленники, нет среди нас человека, готового ответ перед вельможами столичными держать да писульки… то есть бумаги важные составлять. Нужен нам в головах тот, кто и грамоту разумеет, и с законом ладит, и с власть имущими говорить умеет. Э-э… – Прокопий развернул шпаргалку: – И посему мы, добропорядочные жители Северинга, города-резервации с прифигли… приври…

– Привилегированным, – шёпотом подсказал знакомый голос.

– …Приви-кхе-кхе-нным статусом, назначаем тебя, Береник Славий Грайт, на ответственную должность градоправителя! Ура!

– Ура! – троекратно гаркнули стражники, но последнее «ура» потонуло в многоголосом рёве.

Мокрое полотенце комком теста шлёпнулось на приступок. Рядышком обвалилось второе тесто, не забыв подрыгать задней лапой.

Из-за широкой спины капитана выглянула лукавая физиономия, коей Грайт немедленно погрозил кулаком, но воспитанник только руками развёл, мол, это всё они, а я вообще мимо пробегал.