- Прекращаем ныть и начинаем работать, - бодро заявила я. – Это теперь будет нашим девизом. Вот увидите – я раздобуду масло, и всё пойдет, как по маслу!

- Слышала уже такое, - заворчала старуха, выбирая корзину побольше и отправляясь в огород. – Лучше бы раздобыла мужика!

- Примитивно мыслите, - вздохнула я. – Дались вам эти мужики? Что сможет сделать мужчина, чего не сможет сделать женщина с головой?

- Курятник починить, - огрызнулась старуха.

Я досадливо махнула рукой и отправилась в Тихий Омут, сжимая в ладони три заветных грошена.   

7. Глава 7. Что можно увидеть в медном чайнике?

На деревенской площади возле колодца стояли в очередь за водой девы из Тихого Омута. Нет, правда, их так и подмывало назвать с пафосом и торжественно – девы. Хорошенькие поселяночки в разноцветных платьях, в белых фартучках с оборками, грациозно держали на плечах кувшины и переговаривались между собой – то жеманно поводя глазами, то хихикая, кокетливо прикрывая рты ладошками.

Все девы как одна были красавицами. Фигуры у девиц были разными, но на мордашки они все были немного похожи – у всех чудесный цвет лица, кожа – как фарфор, розовые щечки, пунцовые пухлые губы. Различались они только цветом волос и глаз. Были здесь блондинки, были девицы с каштановыми косами, черноволосые, но у всех локоны были блестящими, уложенными волосочек к волосинке, а глаза сверкали, как драгоценные камни – зеленые, синие, янтарно-карие, опушенные ресницами, под ровными соболиными бровями.

«Подиум какой-то, а не деревня», - подумала я с неудовольствием, немного закомплексовав на их фоне, но постаралась не выказать, как меня задело это внешнее превосходство. Жонкелия не считала свою невестку (а значит, и меня!) хорошенькой, а я была с ней категорически не согласна, но теперь готова была признать, что старуха права. 

Девы при моем появлении прекратили щебетать и уставились на меня, провожая взглядами. Это показалось мне странным – я ведь не была холостым судьей на вороном коне. К чему бы такой интерес?

Я решительно толкнула двери в лавку Квакмайера и вошла. Внутри обнаружилась очередь возле прилавка – пять или шесть человек, и все мужчины. Я поздоровалась, глядя в стену – сразу со всеми, чтобы не пришлось никого называть по имени, ведь имен-то я и не знала. Один из мужчин – огромного роста, со светлыми волосами, топорщившимися надо лбом, как жесткая щетка, покупал табак. Он положил на прилавок монетку, и руки были такие же огромные, с крепкими широкими пальцами, в которые накрепко въелась копоть. Да, вот такого бы мужика на мельницу – и Жонкелия прыгала бы от радости. Такой и курятник бы починил, и двери, и окна застеклил…

Великан повернул голову, наши взгляды встретились, голубые глаза (совсем не драгоценные камни) равнодушно посмотрели на меня, но потом в этих глазах что-то промелькнуло, и взгляд стал настороженным, пристальным…

Отвернувшись к прилавку, я встала в конце очереди, но продолжала чувствовать этот взгляд. Другие мужчины тоже посматривали на меня – но иначе. С ленивым любопытством. Если верить тому, что Эдит бегала босиком по снегу, вряд ли ее особа могла вызвать у местных другой интерес. Деревенская дурочка, ещё больше помешавшаяся после смерти мужа…

- Как мой заказ, Фидо? – спросил лавочник, насыпая в полотняный мешочек табак.

Запах от него был таким резким и  пряным, что я не удержалась и чихнула.

Все немедленно посмотрели в мою сторону, а я сделала вид, что меня очень интересует медный чайник – блестящий, как зеркало. В его выгнутой поверхности отразилось моё лицо – с широко расставленными глазами, с чуть вздернутым носом, и сразу же за моим плечом появилось другое – с правильными чертами, в обрамлении темного облака волос, с яркими глазами. В медном чайнике глаза казались янтарными, но я уже знала, что они синие, как сапфиры. И эти глаза смотрели на меня без любопытства, с презрительной насмешкой.