Мельница!

Вот отсюда и надо плясать.

Светик, отнесись к жизни в этом мире, как к игре. Типа - прикольное приключение. Вроде реалити-шоу «Выживи на необитаемом острове». Конечно, мне не разрешили бонусом забрать с собой косметичку, любимую сковородку и нижнее белье, но по сравнению с тем же «Робинзоном Крузо» - положение у меня гораздо лучше. Не надо строить частокол, не надо жить в палатке. Крыша над головой есть, печка есть. Правда, готовить в этой печке нечего…

Я приободрилась и даже подосадовала, что сейчас ночь. Хотелось сразу бежать и запускать это чертово колесо, которое почему-то перестало крутиться. Мозгов у меня для этого точно хватит. А что? Получилось у Бриско – получится и у меня.

«Вашего мужа застрелили. Серебряной пулей», - голос судьи прозвучал в голове, как глас с небес, и мигом испортил мне настроение.

Между прочим, серебряными пулями убивали колдунов и оборотней.

Фу, даже думать о таком не хотелось.

Я запретила себе думать про оборотней, колдунов и водяных зубастых тварей. Сегодня мне надо отдохнуть. Все проблемы начнем решать завтра. Постепенно я согрелась и уснула. Мне приснился судья, который крался по дому, осторожно открывая двери в каждую комнату. Половицы тихонько поскрипывали, сливаясь с плеском воды в однообразную, тихую мелодию

4. Глава 4. Крутись, крутись колесо

Мне стоило больших трудов убедить Жонкелию не отдавать деньги графу, а приберечь серебряник на хозяйственные нужды. Но в конце концов старуха смирилась, когда я пригрозила, что прыгну обратно в озеро, и тогда она не увидит мельницы, как своих ушей.

Как могла, я привела себя в порядок, но расчесать волосы плохоньким щербатым деревянным гребнем так и не смогла. Башмаки у Эдит тоже были протоптаны до дыр, а платье хоть и выстиранное, но больше подходило какой-нибудь замарашке.

Ладно, на первый раз сойдет и так. Я была уверена, что Эдит в Тихом Омуте видели ещё и не в таком жалком виде – если она зимой босиком удирала из дома. Потом что-нибудь придумаю, а пока надо хоть немного освоиться в этом незнакомом и странном мире.

Деревня Тихий Омут находилась километрах в четырех от мельницы, но дорога, которая к ней вела, была на все десять. Грязь, ямы и рытвины – хоть я и поднимала подол платья до колен, все равно вымазалась до ушей, не говоря о том, что бродить по таким ухабам в длинном платье – это надо было перенестись сюда из тела мастера спорта по гимнастике.

Удивительно, что к Бриско ездили все по такой дороге. Признаться, я приуныла, потому что было понятно, что для привлечения клиентов надо заняться ещё и дорогой, а это – дополнительные расходы.

Но пока в моем распоряжении была всего одна серебряная монета и только одна лавка – в центре деревни.

Я смотрела по сторонам с любопытством, но не слишком крутила головой, чтобы не решили, что Эдит совсем съехала с катушек. Деревня была большой – пока мы добрались до лавки на площади в центре, я насчитала сто двадцать домов. А Тихий Омут тянулся ещё дальше, под уклон, к реке, которая протекала в долине.

Мы с Жонкелией вошли в лавку под звон дверного колокольчика, и к нам навстречу сразу вышел хозяин – важный большой дядька в нарядном камзоле и в туфлях с серебряными пряжками. Из рассказов Жонкелии я знала, что хозяина лавки зовут Савьер Квакмайер, у него жена, три сына и дочь, и он – единственный, кто привозит в деревню товары из города, потому что у него две огромных телеги и два тяжеловоза.

- Добро пожаловать, мамаша, - поприветствовал он Жонкелию, - добро пожаловать, хозяйка. Рад вас видеть, но в кредит больше не даем. За вами и так должок – четыре монеты серебром.