- Я очень ценю, что вы поняли мое горе, - сказала я тихо, расправляя атласные банты на чепчике голубоглазки, которая ловила каждое моё слово, - теперь я чувствую себя почти хорошо и могу вернуться к прежней жизни.

- Госпожа Эдит!.. – выдохнула Модести с восторгом. – Мы так волновались!..

- Да, мне было очень нелегко в этом году, - ответила я сдержанно. – Но теперь начнём постепенно возвращаться к прежней жизни.

- Ой! Как чудесно! – зашептала она, показав в улыбке жемчужные зубки. – Значит, в эту пятницу? Как обычно?

В пятницу? Что у ведьм обычно происходит в пятницу? Стоп! А ведь в прошлый раз я видела эту голую компанию на своей голубятне именно в пятницу. Ведьминский шабаш – вот о чем говорит Модести!

- Скажи, чтобы собрались все, - я затянула последний узелок последней ленты и полюбовалась свой работой. – Вот теперь вы выглядите прекрасно!

- Благодарю за это, - промурлыкала Модести, глядя на меня так жадно, будто хотела съесть.

Я шла от колодца к дому шорника, и чувствовала, как девицы смотрят мне в спину. Оказывается, можно чувствовать чужие взгляды, и это не самое приятное, если быть честным. Свернув в переулок между домами, я не удержалась и выглянула из-за угла.

Девицы у колодца сбились в пеструю стайку – не все, человек восемь или чуть больше, и шептались. А посредине девичьего круга стояла Модести, и глаза у нее горели – прямо полыхали. Белое фарфоровое личико разрумянилось, будто её король пригласил на свидание, а не позвала на местный шабаш вдовая мельничиха. Мне стало немного не по себе. Не заигралась ли я в судейского агента? Вдруг Кроу был прав – эти деревенские ведьмочки вовсе не безобидные существа?

Прокручивая в мыслях короткий разговор с Модести, я дошла до шорника, дождалась его жену и купила кусок несоленого сливочного масла и – самое главное! – свежей сметаны.

Запланированные дела были сделаны, и я отправилась на мельницу, не задерживаясь больше в Тихом Омуте. Мне пришлось опять пройти мимо колодца, но теперь там не было моих яркоглазых подружек, и площадь казалась опустевшей.

Никто не встретился мне и на дороге, но когда впереди показалась синяя крыша мельницы, я заметила на берегу озера одинокую фигуру в черном.

Только это был не судья Кроу, вовсе нет. Это была женщина. Длинное платье, откинутая вуаль струится по ветру…

Я невольно замедлила шаг, и женщина, словно почувствовав мое присутствие, оглянулась. А заметив меня, поманила к себе.

Это была госпожа Анна, бывшая жена Рейвена Кроу.

Чуть не выронив корзину, я перетрусила не по-детски. Что это мадаме вздумалось прогуливаться в гордом одиночестве по берегу озера? Решила утопиться? Только ещё одного утопленника мне не хватало! А вдруг сейчас бывшая жена судьи приревнует и утопит в озере меня саму?..

Я переминалась с ноги на ногу, не зная, как поступить – подойти или, наоборот, дать дёру.

А вдруг, правда, попытается утопить?.. Из ревности?..

Ой, Светик, да тебе уж точно хуже не будет… Как раз проверишь – правы моргелюты или нет, насчет возвращения тебя домой.

Госпожа Анна продолжала подманивать меня – небрежно, как собачку, и даже чуть улыбалась. Непохоже, что собирается кончать жизнь самоубийством. Да и вообще… я её покрепче и посильнее… должна справиться, если дойдёт до драки.

Подняв подол юбки, я пошла к женщине у озера, не сводя с неё настороженного взгляда. Если что – успею убежать. Так что не трусь, Света.       

Я ждала, что дама сразу пустится в расспросы, но она молчала, разглядывая меня с головы до ног, а потом отвернулась к озеру, словно позабыла обо мне, любуясь голубой гладью воды.