- Вы погоняйте, хозяйка, - сказала Сюзетт, - а я потяну его вперёд.

- Только осторожнее… - начала я, но опоздала с предупреждениями.

Стоило девушке подойти к ослу, как он оскалил зубы и потянулся, чтобы цапнуть её.

- Ой! – взвизгнула она, отскакивая.

- Осторожнее, он с норовом, - сказала я со вздохом, слезая с облучка.

Если исхитриться и схватить этого упрямого осла за ухо, как сделал судья…

Я подошла к ослу бочком, стараясь не растревожить его резкими движениями, но он сразу повернул морду и посмотрел на меня – подозрительно поблескивая глазами из-под лохматой челки.

- Хороший ослик, - мурлыкнула я. – Такой милый, красивый. Пойдём со мной, я угощу тебя яблочком… Или кусочком пирога… Хочешь пирога?

Мне показалось, что Сюзетт тихо засмеялась за моей спиной, но сейчас было не до этого – я прикидывала, как половчее схватить осла за ухо, но он вдруг тряхнул челкой, перестал скалить зубы и пошел ко мне, потянув за собой тележку. Я отступила на пару шагов – осел шел за мной. Ещё на пару шагов – и он потрусил по дороге, освободив, наконец, движение.

- Да вы просто волшебница, хозяйка! – восхитился Квакмайер, подхлёстывая свою лошадь. – А скотину вы купили упрямую!

Сюзетт ловко запрыгнула на облучок повозки отца и села, расправив юбку и скромно потупив глаза. Мне оставалось только позавидовать ей. Потому что остаток пути до мельницы пришлось шлёпать на своих двоих, изображая яблоко для осла.

Но Лексус и правда тянулся за мной, как заколдованный, упираясь копытами и глядя, по-прежнему, угрюмо. А что если привесить яблоко на удочку?.. Или морковку?.. Смешно было покупать транспортное средство, а потом бежать впереди него.

 Возле мельницы я распрощалась с Квакмайерами и поманила осла к озеру. Жонкелия увидела меня в окно и вышла на крыльцо, уперев в бока кулаки и неодобрительно разглядывая моё приобретение.

- Купила-таки, - сказала она драматическим тоном. – Всё бы тебе деньги на ветер бросать.

- Ах, не начинайте снова, мамашенька, - ответила я.

После всех событий этого дня (а день ещё и не кончился, собственно), я устала так, что спорить со старухой не хотелось совсем. Но вот мамашу Жо усталость от работы не брала.

- Кормить его чем будешь? – напористо начала она. – Нужно купить сена. А стоять он где будет? Правильно, надо построить стойло. А кто будет строить? Правильно, плотник… А где на всё взять денег?

- Курочки нанесут, - ответила я, чтобы хоть теперь отвязаться от неё.

- Ку-урочки! – фыркнула старуха. – Заговорила, как Бриско!

Я пожала плечами и пошла в кухню – ужасно хотелось пить, и ещё больше хотелось что-нибудь съесть, потому что все мои перекусы достались некому упрямому и прожорливому ослу.

- Не забудь только, что с Бриско приключилось, - зловеще сказала Жонкелия, понизив голос.

- Ну что вы всё о печальном, - протянула я. – Лучше попросите наших работников распрячь Лексуса.

- Кого? – переспросила Жонкелия.

- Моего ослика, - подсказала я, помахав рукой ослу, который смотрел на меня с немым упрёком, как на отъявленную лгунью.  

- Лексус! Дурацкое имя, - тут же изрекла мамаша Жо.

- А по-моему, миленько, - я улизнула в дом, чтобы не препираться дальше.

Было слышно, как старуха распоряжалась отвести осла в курятник, а коляску поставить под навес. Пусть командует, ей надо куда-то выплеснуть желчь – вот пусть и выплескивает её на мужчин.

Я села на скамейку возле окна, выбрала из корзины яблоко покраснее, и задумчиво впилась в него зубами, глядя на безмятежную озерную гладь.

Понятно, что для Жонкелии смерть сына – постоянная незаживающая рана, но зачем всё время сравнивать меня с ним? Вот каркает она всё и каркает…