Они были непреклонны.

И были готовы отпустить ее, потому что так было принято у них.

А еще я видела то, что больше никто не пытался скрывать, – осуждение.

На меня смотрели, обвиняя в том, что случилось с лучшей подругой.

Потому что я видела Туунбака и осталась живой.

И накликала этим беду на инуитов.

Разве не об этом говорил сам Туунбак этой ночью?..

– Позвольте мне увидеть подругу! – я кинулась к повитухе, хватая ее за холодные морщинистые руки, и видела в ее глазах смирение и теплоту.

Никто не собирался бороться за девушку и идти против демона.

– Не береди ее душу еще сильнее, дочка. Инире и без того тяжело… Дай ей проститься с этим миром и исполнить долг, ради которого она была рождена.

Нет, меня никто не слышал!

Никто даже не хотел понять того, что мы могли бы встать на защиту Иниры.

Все вместе!

Плечом к плечу!

В последнем порыве сделать хоть что-нибудь я кинулась в дом Иниры – туда, где был Ата, окруженный молчаливыми расстроенными мужчинами.

Они не пытались преградить мне дорогу, но и не выходили, когда я с порога подлетела к нему, заглядывая в потухшие глаза и с огромной болью видя, как он постарел и осунулся буквально за пару часов, потому что эта ночь высасывала из него всю жизнь.

Она забирала того, кого он любил больше всего на свете, – дочь.

– Не отдавайте Иниру, Ата!

Я сжала руки мужчины, отмечая, что сейчас они были просто ледяными, хотя всегда были такими горячими… почти как у демона, когда тот касался меня.

Мужчина не отстранился, не попытался меня оттолкнуть или повысить голос, только закрыл глаза, потому что не хотел показывать дрожащих слез.

– …такова судьба, дочка, – выдохнул он хрипло и едва слышно, а мне захотелось закричать. Встряхнуть его и крикнуть, что нельзя вот так просто сдаваться!

Ведь если был шанс на спасение – значит, его нужно было использовать!

– Дайте мне время! Я найду Туунбака и уговорю его не забирать Иниру!

Мои слова мужчины восприняли неровным, рваным гулом голосов, в каждом из которых можно было услышать недоверие и возмущение, что я посмела сказать такое вслух.

Но я не собиралась молчать, оглянулась на них, продолжив не менее упрямо и твердо:

– Вы сами видели, что он не убил меня! И это произошло уже не один раз! Я поеду к запретным землям прямо сейчас и буду там до тех пор, пока демон не отпустит мою подругу!

– Что за самоуверенность, Алула! – почти зашипел от ярости самый пожилой из охотников, чьи глаза уже не видели, а язык едва шевелился, и я склонила голову в знак уважения, но не собиралась отступать от сказанного. – Демон – не твой ручной медведь, с которым ты можешь вот так взять и просто поговорить! Давно уже умер последний немой эскимос, который мог иметь связь с Туунбаком! И он был избран духами земли! А кто ты, девочка?

Я только поджала губы, понимая, что инуиты не услышат меня, что бы я ни говорила… не поймут и не примут моей правды, даже если я расскажу, что этот самый демон сегодня ночью был в моем доме и говорил со мной.

Они были слепы и глухи в своей вере в злого демона, которому потребовалась новая жертва.

– Инира с рождения знала, какая роль отведена ей, Алу, – тихо проговорил шаман, ставя жирную точку на всех моих побуждениях спасти подругу. – Это ее судьба. И ее крест. Моя дочь с честью и гордостью послужит благополучию своего народа.

Больше не было смысла что-то кому-то доказывать.

Я просто кивнула и тихо вышла из дома шамана, куда Инира уже больше никогда не вернется…

На душе было так погано и больно, что хотелось упасть на колени и завыть, как это делали женщины.