— Странная! Она знала мое имя, хотя я не представилась. И про брата моего сказала, что не сможет ему помочь.

Медведь моих эмоций явно не разделял, криво усмехнувшись:

— Ну, предположим, что если к ней за помощью бегает весь поселок, то о тебе она наверняка знает понаслышке. У вас не много одиноких девушек, которые живут почти в лесу, да еще и со странным пацаном. Вполне может быть, что видела тебя издалека.

Я только поджала губы, потому что не хотела верить, что все настолько просто и в нашей встрече не было чего-то мистического и необычного.

— Она сказала мне кормить тебя лучше!

— Потому что она сама такая, как я.

Я выронила очередной пакет из рук, уставившись на медведя, который только безразлично пожал своими огромными плечищами и кивнул.

— Она медведь?!

— Нет. Не медведь. Женщины не обращаются. Но в ней течет медвежья кровь. Вероятнее всего, ее отец был из мне подобных, отсюда все эти «особенности»: она просто чувствует иначе, чем люди. Хотя, может быть, и сама не знает, что с ней не так.

— А ты откуда знаешь?

— Ее запах остался на твоей одежде.

Я не сразу смогла переварить эту информацию, глядя во все глаза на спокойно жующего медведя, который всем своим видом показывал, что его-то точно не провести. С таким-то нюхом!

— Выходит, ваши женщины не становятся медведями? — тихо уточнила я, понимая, что едва ли медведь ответит, потому что до этого обо всем, что я спрашивала в отношении таких, как он, медведь просто молчал.

Но в этот раз он замер, словно раздумывая над чем-то, и неожиданно проговорил:

— У нас нет женщин.

— Как это?

— Так. Просто нет.

— В таком случае как вы появляетесь на свет?

— Мы рождены медведицами.

Нет, понять такое я пока никак не могла!

— Слишком сложно? — криво улыбнулся медведь, конечно же, все ощущая, а я только закивала, поднимая с пола пакет, чтобы разобрать его. И сделать вид, что не замечаю его улыбки.

Он редко улыбался.

Вернее, до этого момента я вовсе не помнила, чтобы он делал это.

И черт возьми, несмотря на то что он был зверем, он был…обаятельным. Да, определенно.

Уверена, что если бы он ввалился не ко мне, а упал бы где-нибудь посреди поселка, то женщины передрались бы за право поставить его на ноги. И все остальное…

— О чем ты думаешь, Иля? — теперь в его голосе появились странные мурчащие и лукавые нотки, от которых я почему-то покраснела, бросив все на кухне как было, и поспешила выйти из дома со словами:

— Нужно баню растопить. Сначала помоется брат. Потом ты.

Медведь ничего не ответил. Но было стойкое ощущение, что если бы он видел, то смотрел бы в этот момент на меня пронзительно и навязчиво.

Мне казалось, что он и жевать перестал, но обернуться я себе не позволила.

В тот день, когда мы с мамой остались одни, без папы, то научились всему, что не могли когда-то сделать сами.

Жизнь научила.

Она заставила.

Поэтому баня была готова очень быстро. И брат прошлепал в нее по привычке в теплом плюшевом халате, но с любимыми машинками, когда в деревянном домике стало тепло, влажно и приятно запахло хвоей.

Мы старались научить Эдю всему, что может понадобиться ему в стенах дома.

Что-то он запоминал лучше, что-то хуже.

Но воду братик любил, а потому мог часами плескаться, заодно моясь. Я же осторожно помогала ему, боясь лишний раз прикоснуться и спугнуть.

И пусть в бане мы могли проводить несколько часов, мне нравилось это время.

Казалось, что весь мир замирал, пока я могла сидеть рядом с моим лунным мальчиком, иногда касаясь его, чтобы он не заметил.

Гладила по волосам, убирала непослушную челку со лба. Любовалась им и мечтала о том, что настанет день, когда папа вернется и все у нас будет хорошо. Мы снова заживем счастливой семьей, которой нипочем любые трудности. На зависть и пересуды всех в округе.