Господи, какой же он был огромный!

И совершенно черный!

Только глаза оставались все те же, невероятные, сиреневые.

Я смотрела на него в обличии человека, но никак не могла выбросить из головы его в виде зверя, едва не поперхнувшись, когда медведь неожиданно замурчал.

Как большая кошка! Только намного громче и очень низко.

От этого звука у меня высыпали по телу мурашки, словно дрожь прошла по каждой клеточке тела.

— Нравится?

Медведь оторвался от смачного поедания сала и неожиданно сделал шаг ко мне, заставляя тут же напрячься и собраться на стуле, как бы спокойно и расслабленно я ни чувствовала себя до этого рядом с ним. Наедине. В одном сравнительно небольшом помещении.

— Очень необычно, — наконец кивнула я, с трудом подавив в себе желание встать и отойти от него подальше.

Я помнила, что он обещал не трогать меня.

И верила, что он сдержит свое слово.

Верила сегодня даже больше, чем еще вчера, потому что этот день показал, что медведь не лишен чувств и способен на помощь и, наверное, даже сострадание. А иначе зачем бы напрягался и помогал мне с поиском брата?

— Реакция тела никогда не лжет, — его голос снова изменился. Совсем немного.

Стал слегка хриплым и чуть более низким, чем обычно. Но это изменение мне не нравилось.

Как и то, что он сделал еще один настойчивый шаг ко мне, не остановившись на этом и теперь обнаглев настолько, что взял мою руку.

Пусть легко, ненавязчиво.

Не пытаясь даже сжать свои длинные сильные и немного шершавые пальцы.

Но это прикосновение отбросило меня далеко назад в своем страхе, с которым я боролась каждый день…но никак не могла победить.

— Я не люблю, когда меня трогают… — прошептала я, скованно убирая свою руку из его ладони, в которой было так непривычно жарко, и понимая, что, к счастью, медведь и сейчас не попытался удержать меня рядом.

Даже не повернул головы, когда я все-таки поднялась со стула, поспешив срочно заняться разбором тех пакетов и кульков, что получила от старушки вместе с «гостинцем», к которому снова потянулся медведь, хмыкнув напоследок:

— Придет время — полюбишь.

— Весьма спорное замечание.

Его прикосновение все еще жгло мою кожу.

И я не могла сказать, что мне было это приятно.

Какое-то время он молча грыз остатки сала, щеголяя голым задом, на который я усиленно не обращала внимания, а я, скинув наконец грязную куртку, раскрывала пакеты, чтобы пересыпать их в отдельные банки.

— У кого ты была утром?

Даже не оборачиваясь, я поняла, что чудо-нос медведя учуял все на свете. Снова.

Да и был ли смысл скрывать то, что я сделала исключительно ради его скорейшего выздоровления?

— На окраине поселка, у сопки, живет одна пожилая женщина, к которой часто все обращаются за помощью, когда не помогают лекарства, — проговорив это, я не удержалась, чтобы не оглянуться на медведя, делая это демонстративно и всем своим существом говоря, что если бы не его отношения с лекарствами, то сидела бы я спокойно дома.

Медведь только фыркнул в ответ, на секунду отвлекаясь от своей драгоценной еды, а я продолжила:

— Решила, что она сможет дать нужные травы, с помощью которых тебя можно будет поднять на ноги окончательно. Как думаешь, поможет?

Он кивнул в ответ, а мне захотелось облегченно выдохнуть.

Ну, слава богу!

Хотя бы с этим набором было не так страшно продолжать лечение того, кто и человеком-то не был! Было ясно, что с набором из таблеток дело на поправку пошло бы куда быстрее, но теперь меня радовало и то, что в принципе его можно было хоть как-то излечить.

И отправить восвояси!

— Какая она, эта старуха? — вдруг спросил медведь, а я выдохнула совершенно искренне: