Кушетка у стены, войдя сразу ее и не видно. И маленькая дверь в стене, по-видимому, в туалет.

Высокий шкаф с наглухо закрытыми дверями, непрозрачными, что внутри так и тянет увидеть, но я здесь пациент. А из игры выйти очень хочется, хотя бы одним глазком приоткрыть дверь и посмотреть что там, что внутри. Не может такой высокий шкаф не таить в себе секретов.

На цыпочках подхожу, прислушиваюсь и слышу по коридору шаги.

***

Мигом бросаюсь к кушетке, от испуга под коленками становится противно-ватно, так, что не устоять. А потому сажусь, но, в нерешительности, тут же вскакиваю — в груди трепещет, словно барабанные палочки, пугливое сердце.

Мне страшно.

Но я дойду до конца.

***

— Коленно-локтевую принимать умеете?

Его голос зазвучал игриво, но не так, как шутит мужчина с женщиной, а по-медицинскои отчужденно.

Властно.

Но по-чужому — отдаленно. Обезличенно.

Молча, я залезаю коленками на кушетку, а встать в развратную позу — ну никак не могу. И вроде не стыд, нет, но что-то другое меня сдерживает. Не понимаю что, наверное, волной прокатившийся страх.

— Лицом к стене, — он говорит не глядя, сам идет к шкафу, подходит, открывает высокую дверцу и смотрит в его нутро.

Достает похожий на врачебный кейс, несет его к невысокому столику.

И открывает.

Нервно сглатываю, увидев его содержимое.

Однозначно надо сказать “нет”.

***

— Готовьтесь. Попой ко мне, лицом к стенке. Мне нужно дважды вам повторять?

А я смотрю на раскрытый кейс и не могу оторвать взгляда. То, чем проникают в попу при клизме — у него тематическое, пыточное, аксессуары БДСМ.

Наконечник — так по-медицински называется тонкая белая трубочка, и, признаться, я думала, уж начнем мы как минимум с такой. Клизму и так выдержать — дело сложное, вода наливается внутрь, приходится, сжав зубы, терпеть.

А еще и черные чуть ли не дилдо — широкие и толстые, различной формы приспособления, которые будут надеты на трубку и вставлены мне в зад.

— Это… мне?

Он смотрит жестко, но читаю в его глазах сладость. Не глядя на предметы, глядя мне в глаза ощупью он берет один из наконечников и ласкает его пальцами, обтянутыми в латекс.

Будто гладит меня изнутри. Будто так ласкает и подготавливает, как маленькую, к боли. Смотрю на его пальцы, но широкую трубку черного цвета, она млеет под ласками его ладоней, и теку.

Да, — опускаю глаза. Я как бабочка в банке — пойманная, спрятанная от всего мира, но, вместе с тем, за стеклом. И могу спокойно выпорхнуть, но что-то меня удерживает.

Он. Меня держит Он. Тот, кто поймал.

***

Фотографирую взглядом наконечники и ощущаю, как анус против воли сжимается. Боюсь, что не впущу в себя такое, я попросту не смогу.

Он берет средней толщины, намного толще медицинского,но по сравнению с другими — не самый мощный. Черный. В длину — как три стандартных.

Его будет вводить. В меня.

— Сначала промоем вот этим, — он говорит тихо, словно совещается с коллегой. На всякий случай осматриваюсь по сторонам — нет, все спокойно, он один.

Хорошо.

Моих ответов никто не слышит, я отвечаю сама себе, соглашаюсь с ем, что не зря пришла. Что мне это надо, меня возбуждает, я, наконец, получу то, что хочу.

— Я вижу, вы не решаетесь. Что же, сначала, тогда, ложитесь на бок.

Он разрешил не вставать перед ним раком. Видимо, опытный доминант, раз так чувствует, ощущает меня, новичка.

Слежу за его движениями, смотрю, как он подготавливает для меня клизму и ощущаю, как клитор загорается огнем. Его будто ошпарили кипящим маслом, он подрагивает и ничего не помогает унять его дрожь. Ни старх, ни волнение, ни то, что я пялюсь на клизму.