аноскоп — небольшое анальное зеркало, похожее на гинекологическое. Только вводят его в попу и внутри раскручивают через сильную распирающую боль.

Ректоскоп — а это уже страшнее. Длинная металлическая трубка, которую вводят глубоко в зад. Или неглубоко — сколько выдержит пациент, пока не начнет орать от боли.

И я на это подписалась сама.

Надо сбежать. Просто сказать ему, что — стоп, хватит, я испугалась. Сказать, что не готова именно сейчас. Пообещать — “может быть потом…”

Только я собралась сказать, что не пойду на осмотр попки, что я пока не решилась, что надо время на подумать... Что не готова пока.

Артем точно как врач подошел ко мне, повелительно взял меня за запястье, сжал крепко руку и повел в тот самый кабинет.

***

Он смотрит на меня по-врачебному строго и вместе с тем по-мужски брутально. Его темные глаза поедают меня огнем и… Я бы согласилась с ним на секс, может, даже на горячий, по-животному страстный, но…

Проктолог, анальное проникновение, расширение… Все это дикая боль и самое главное — это унижение. Подчинение, к которому я была готова, когда сюда шла.

Но что-то внутри задрожало, затряслось, словно натянутая гитарная струна и выдает вялое дзинь-дзинь, дрожащее от страха.

Мне люто страшно. Я не хочу… Не хочу… И я говорю ему вслух, прошу обратить на меня внимание, услышать, наконец, меня:

— Я передумала! Я…

Слово “банка” пока умалчиваю. Может, с Артемом выйдет нормально поговорить? Может, он предложит альтернативу попроще.

Но он, видно, не слушает женских капризов, говорит строго, тебовательно:

— Открой рот.

Послушно открываю, какая-то странная привычка — если человек в белом халате — его слушаться. Беспрекословно, раболепно выполнять все его приказы, даже если не понимаешь они зачем.

В его руках длинный кляп в виде черного пениса. Он целится им в горло, берет мою голову за затылок одной рукой, а другой…

— Ммм… Пожалуйста… Нет…

Верчусь как могу, я не хочу, я не буду, я…

— Прошу… — вырываюсь, как могу отшатываюсь, я не хочу брать в рот пластиковый член. Он касается моих губ такой противно холодный, пластиковый, гладкий и я морщусь.

Артем это видит. Наверное, это сыграло главную роль.

— Твой ротик не для разговоров и уж точно — не для пожеланий. Ты пришла на прием к доктору. Хочешь не хочешь — терпи. А если нет — то рот будет заткнут кляпом. И врач будет работать спокойно.

Он прожигает меня взглядом, наказывает одним только дыханием. Я ощущаю его бурлящее недовольство, его негодование новенькой непослушной рабыней.

Другой бы давно начал пороть. По крайней мере так показывают в фильмах, как там на деле — не знаю. Но Артем — он приказывает, заводит, подчиняет и просто так не порет уж точно. По крайней мере пока.

Он все еще держит меня за затылок, моя голова запрокинутая, снизу вверх смотрю ему в глаза. От тусклого света лампочки и от неудобного положения на глаза набегают слезы. Моргаю, слезинки горячо текут по щекам. Но он лишь крепче сжимает мои волосы в тугой хвост, оттягивает голову назад, наклоняется ко мне:

— Ты плачешь. Все хорошо?

Еле заметно киваю. Внимательный. “Банка” так и не срывается с губ.

— Значит, продолжим, — и уже твердой жесткой интонацией, — так, ты меня поняла?

Еще раз киваю, только теперь уже интенсивнее. Я понимаю правила БДСМ игры, но сейчас безумно боюсь.

Я же в первый раз.

— Вот и хорошо, — Артем поигрывает руками в латексных перчатках, — Успокойтесь. Идите в клизменную. Я скоро подойду.

7. Глава 7. БДСМ клизма: подготовка

Почему-то темная для врачебной комната, врачи принимают в освещенных, но эта — интимный полумрак.