— Мам, а кто у тебя? — спрашиваю я.

— Тут пришли, документы принесли, — все тем же безразличным голосом говорит мама. — Попросили расписаться. Уже уходят.

Эм… что? У неё кто-то дома прямо сейчас?

— Где расписаться? Что там написано? — чувствую, как леденеют руки.

— Не знаю, Катюш, я не вчитывалась. Сказали, что они уже уведомляли об этом. Может, сделаешь еще такого же супчика?

Черт. В чем мама расписалась? Нехорошие подозрения заползают в душу шипящей змеей. После тренировки точно домой.

Блин, как всё некстати! Последний день прошёл как в тумане, я едва успевала реагировать на происходящее, а теперь ещё это! Нужно срочно брать ситуацию на контроль!

А еще… На работу нужно устроиться. Выплат государства едва хватает на мамины лекарства и питание. Вот мы и оказались в этой заднице.

Будут деньги, тогда, возможно, банк пересмотрит свое решение…

Когда я выныриваю из мыслей, обнаруживаю, что Дэна в комнате уже нет. Зато остался Дима, ехидно смотрящий на меня.

— Какие-то проблемы, Катя? — он явно подслушивал разговор. — Ты же прекрасно знаешь, что я их могу решить. Мне от тебя нужно будет только, чтобы ты была лапочкой в одном вопросе.

Уже чувствую какой-то подвох, но все же решаю выслушать.

— Для Дэнчика и родителей ты — моя невеста, — ухмыляется он.

15. Глава 15. Денис. Лампочка

Делаю шаг в свою детскую комнату и торможу на пороге. Птичка. Маленькая, хрупкая. Нервно ковыряется в своем чемодане, хаотично раскидывая в стороны вещи и что-то бубнит себе под нос.

Полосатый носок грустно свесился через край чемодана. У меня до сих пор где-то лежит подарок, который я не успел Кате подарить. Смешные полосатые гольфы с висюльками-бумбончиками, которые ей так однажды понравились в магазине в Италии. Она, естественно, не могла их себе позволить, поэтому я практически сбежал, чтобы купить их. Я знатно отхватил тогда от отца за то, что из-за меня чуть не опоздали в аэропорт.

А потом случилось… То, что случилось. Вряд ли Кате нужны были бы мои носки.

– Ну и бардак, – хмыкаю я.

Черт его знает почему, но мне дико хочется вывести птичку на эмоции. Она была так непохожа на ту Катю, которую я знал. Почти не улыбалась, была как кукла. Даже когда жалась ко мне вчера, будто бы сдерживалась, не говоря уже о том, как сидела за столом.

Зато я как только увидел ее в квартире родителей, еле сдержался, чтобы что-то разломать. Если бы не отец, свалил бы на хрен и гонял по трассе вдоль моря, пока бы все мозги не проветрились.

Но сейчас рад, что остался. Краем глаза замечаю, что мои старые фото с конкурсов так и висят на стене. Подхожу, разглядываю. Хм… Если птичка живет в этой комнате, а фото до сих пор висят, то… Еще вспоминает то время, которое было нашим?

Я даже в лоб задаю ей этот вопрос, она шипит, как маленький котенок, пытается даже огрызнуться. Но разговор заходит куда-то не туда.

– Ты… со мной тоже был из-за контракта, который заключили наши родители? – обвиняет меня Катя, а у самой глаза на мокром месте.

Я даже не сразу врубаюсь, о чем она, что за контракт такой? А потом вспоминаю о какой-то бумаге, в которой я расписался, что не имею претензий. Папа сказал, что это формальность, что это нужно, чтобы хоть один из братьев не просрал свое танцевальное будущее.

А птичка об этой бумаге, как о чем-то серьезном говорит. Че за хрень? Или все сложнее?

Катя сжимается вся, как пружинка, кидается обвинениями, которые злят своей несправедливостью. Вижу, что что-то умалчивает, что-то в ее глазах глубокое, обидное. Она переметнулась к Диме в самый отвратительный момент во всей моей жизни, когда я хотя бы в ней надеялся найти понимающую душу. А в итоге…