— В центре.

— Там какой-то бессмертный в «Березке» дебош устроил. Подъедь, а?

— В «Березке»? В шашлычке, что ль? А я при чем? — потирает он бровь.

— Росгвардия била-била — не разбила, ППСовцы били-били — не разбили, мышка-Бойцов мимо проезжала, хвостиком махнула, яичко и разбилось.

Прыскаю от смеха, Тимур снисходительно на меня смотрит и продолжает:

— Арсений Юрьич, опять внука дочь оставляла на выходные?

— Так точно. Съезди Тим, разберись, что там и как.

— Ладно, буду минут через пять. За одним «пэпсам» сопли вытру. И шашлыком, может, угостят. Есть тут голодные, готовые пироги свидетельские жевать.

Оператор дежурной части отключается, а я отчего-то беспокоиться начинаю.

— Может, лучше ОМОН вызвать? — спрашиваю осторожно.

— Ага, и ФБР с Гарри Поттером. На шашлычку ведь напали, — смеется он. —Дело государственной важности.

Качаю головой. Бесстрашный, блин.

Через пять минут паркуемся у входа в «Березку». Подозрительно озираюсь, замечая машину Росгвардии.

— Сидишь здесь, — приказывает майор, застегивая кожаную куртку. — Ты. Сидишь. Здесь.

— Да с чего это? Я — оперативник, — гордо произношу.

— Ты не оперативник. Ты пробник. То бишь стажерка, — исправляет он. — Статью двадцать четыре пункт три помнишь? «Запрещается использовать стажера в оперативных мероприятиях, когда может возникнуть угроза его жизни…». Выйдешь из машины — накажу. По всей строгости.

— Боюсь, боюсь, — выплевываю ему в лицо.

— Цыц, рыжая, — произносит Тимур, чуть наклоняясь и пытаясь разглядеть что-то за окнами шашлычки. — Разберусь с дебоширом и позову тебя мясо жевать. Любишь мяско, фенистилка?

Раздраженно закатываю глаза и оставляю вопрос без ответа.

— Сиди, — напоминает и грозно хмурит брови.

Наблюдаю за удаляющейся широкой спиной, стараясь не сексуализировать образ начальника, то есть не снижать взгляд на его пятую точку. Проходит минуты три, прежде чем я вдруг ощущаю позывы мочевого пузыря. Ну что я могу сказать? Как всегда вовремя, черт побери!

— Ладненько, — пропеваю, осторожно выбираясь из автомобиля.

Закинув руки в карманы пальто, не спеша подхожу к двери «Березки». Нижняя ее часть металлическая, а верхняя состоит из стекла. Ухватившись за ручку, прислоняюсь лбом к прозрачной поверхности, хочу разглядеть обстановку внутри. Неожиданно в грудь прилетает удар, а на лицо оседает какая-то жидкость. Словно воды в рот набрали и сжав зубы выплюнули. Я так всегда, когда белье глажу, делаю.

Вздох. Жжение в горле. И сумасшедшая резь в глазах.

— Суки! — орет мужской голос. — Мусора уроды! А тебя, бородач, я запомню.

— Обязательно запомни, — раздается бас моего начальника.

Сидя на асфальте, пытаюсь прийти в себя.

— И почему я думал, что ты послушаешься? — рычит Бойцов, подхватывая меня на руки. — Иногда кажется, что ты дана мне в наказание. К примеру, потому, что я в детстве за собакой на прогулке не убирал и скрывал это от матери.

— У тебя была собака? — спрашиваю тихо.

— У отца. Немецкая овчарка, служебная.

Я коротко киваю.

Дышу ему в шею, на мурашки. Пальцами сжимаю твердые плечи. Наслаждаюсь. Боже. Ну почему это так быстро заканчивается?

Опустив на сиденье, Тимур вталкивает мне в руки пол-литровую бутылку воды.

— Промой глаза пока. У этого козла баллончик с какой-то химией оказался.

Склоняюсь над асфальтом и послушно умываюсь. Глаза открыть не решаюсь до сих пор, но становится чуть легче. Особенно от того, что Бойцов о наказании молчит.

— Ругаться будешь? — спрашиваю я, когда слева хлопает водительская дверь.

— А есть смысл? — весело произносит он.

— Я в туалет захотела, — оправдываюсь.