Стоит заметить, что мы уже давно уговаривали Эльзу порвать с Маяковским навсегда. Но, одержимая талантом Владимира, она не могла себе представить такого даже в кошмарном сне! Ведь она знала наизусть все стихи поэта и так же рьяно защищала его ото всех, кто подвергал сомнению его гений. Эльза почувствовала, как в мгновение ока ее щеки запылали. И хотя в словах Осипа слышались нотки сарказма, она сама неожиданно для себя выпалила:

– Вы не смеете его судить! Вы не слышали его стихов!

В ответ на это громкое заявление я лишь поджала губы и посмотрела на мужа. Встретившись глазами, мы оба поняли, что думаем об одном и том же: Эльза с настырностью ребенка требует, чтобы мы послушали его творения.

– Эльза, пожалуйста, никто не хочет слушать этот необузданно-бурный «талант». Мы с Осипом уже устали тебе объяснять, что эта тема закрыта раз и навсегда! Ты понимаешь? На-всег-да! – по слогам повторила я.

Наверное, именно в тот момент Эльза поняла, что, если она сейчас во что бы то ни стало не убедит меня и Осипа послушать Маяковского, то можно считать, что все пропало. Ее как минимум посадят под домашний арест или придумают отправить в какую-нибудь глушь под Петербургом.

– Лили, – мягко сказала Эльза и, подойдя, опустилась на колени перед креслом, где сидела Брик. – Я не права, что перечу тебе, ты – старше, и ты всегда была для меня идеалом. – Эльза опустила голову на подлокотник и закрыла глаза. – Но послушай, дай мне всего час времени, и я докажу тебе, что лучших стихов тебе не читали! И ты сама же говорила мне, что в последнее время ну абсолютно ничего и не хочется читать.

Я посмотрела на сестру и, проведя рукой по ее непослушным светлым волосам, сказала:

– А ты, оказывается, настоящий манипулятор!

Осип только улыбнулся, он знал, что сестры Каган всегда добиваются того, чего они хотят. И будут настаивать на своем, даже если мир перевернется.

– Хорошо, приглашай своего поэта к обеду. Так уж и быть – мы послушаем его с мужем…

Эльза тут же вскочила на ноги и с криком «спасибо, спасибо, спасибо» бросилась в прихожую звонить Владимиру. А потом, заручившись согласием от Маяковского, она, швырнув трубку на ее законное место, убежала прихорашиваться.

– Точно как ребенок, – заметила я, глядя на мечущееся по квартире создание. – О каких тебе романах думать только?!

Я тогда еще не знала, что именно Эльза станет катализатором судьбоносной встречи длиною в жизнь. И что именно Маяковского я назову одной из своих главных любовей в жизни. А Эльза не находила себе места до тех пор, пока в дверь наконец-то настойчиво не позвонили. На пороге стоял ОН!

Маяковский только вернулся после летних каникул в Финляндии. Я такой бесцеремонности не ожидала. Маяковский говорил в такой манере, что складывалось ощущение, что он хамит… И я тут же приняла этот вызов. Он зашел в гостиную и завалился на стул – даже не сел, просто рухнул, как мешок! Дерзкий, хамовитый, чуть ли ноги на стол не положил… Я только проследила за его действиями, не стала делать замечание. И что только нравится моей сестре в этом странном, непонятном человеке?..

Напоили Маяковского чаем и накормили обедом. Эльза, моя глупая, наивная сестра, кружила над ним весь вечер. Постоянно умоляюще смотрела на меня, просила терпеть, ведь он – талант. И не ошиблась. Я заводила разговор о разном, но только не о стихах, Володя раздражался и злился. Казалось, в нем бурлил, кипел нескончаемый поток мыслей, а иногда он замирал, прислушивался, не проскользнет ли в моих словах или словах Оси намек на его стихи. Маяковский произвел на меня тогда очень странное впечатление. Весь такой нескладный, громадный, как глыба, с волевым подбородком и тяжелым взглядом, которым, мне казалось, он хотел произвести впечатление, и, почему-то казалось, что именно на меня. Он сердился и язвил, и вдруг становился мягким и спокойным. Я решила больше не мучить Маяковского, хотя, признаюсь, было интересно наблюдать за его лицом. Он вышел на середину комнаты и стал читать. Ни разу не запнулся, не остановился и читал мне, смотрел мне в глаза. И взгляд его уже не был тяжелым, скорее, это был крик: «Теперь ты будешь слушать! Теперь ты услышишь». И слушала, переглядываясь с Осей и горящей от счастья Эльзой.