– То есть вы мне угрожаете? При свидетелях?

Я совсем растерялась и впала в отчаяние. Даже дама-психоаналитик, к которой после каникул я стала ходить регулярно, два раза в неделю, и та мне не верила. Кивала с видимым смущением: «Все это так, однако… Не кажется ли вам, что у четырнадцатилетнего подростка найдутся дела поинтересней, чем плести интриги и мстить учителю за ноль, полученный в начале года? А вдруг это и правда – цепь совпадений?»

Она говорила о постоянных стрессах, детских травмах, комплексах, фрустрациях. О мнительности, об искаженном восприятии реальности.

– У вас кризис среднего возраста, классический случай переутомления, депрессии. Сублимируйте, мадам Ламбер, сублимируйте! Вы получили тревожный сигнал, сделайте вывод, действуйте! Кстати, как дела у вас в семье?

У меня руки тряслись, зуб на зуб не попадал. Неужели она не понимает, что мне страшно? Я боялась своих учеников, боялась саму себя. Скрип мела по доске, тиканье школьных часов – все внушало мне дикий ужас, вызывало панику.

– Вам необходимо расслабиться, освоить технику релаксации. Займитесь йогой! Как вы относитесь к йоге? Поверьте, она вам очень поможет, вернет чувство умиротворения, уверенности в себе. Нужно обновить ваш профессиональный я-образ.

Да-да, поговорим о моей профессии. За всю жизнь я только ее одну выбрала самостоятельно и по собственной воле. Мои родители вникали во все: в то, как я хожу, причесываюсь, одеваюсь. Диктовали, с кем мне общаться и как. Только мое призвание их ни в малейшей степени не заботило. Главное, чтобы я сделала хорошую партию. По зрелом размышлении они сочли, что преподавательница истории и географии – именно то, что нужно: такое социальное положение не отпугнет ни одного из лучших женихов. Не слишком высокое (ни претензии, ни вызова). Но вполне достойное (не стыдно появиться в обществе с женой-учительницей).

Поэтому они исправно, не скупясь, оплачивали мое образование. С чувством выполненного родительского долга.

И вот почти двадцать лет я преподавала с восторгом и самоотдачей. Теперь я осознала, что все эти годы была куда счастливее с учениками в школе, чем с мужем дома или с моими собственными детьми, как ни странно. Каждое утро спешила прочь, скорее в любимый класс, к фотографиям гор и озер, к выцветшим картам на стенах. Каникулы казались мне невыносимыми, нескончаемыми. Особенно летние, когда я буквально на стену лезла с тоски и скуки.

Однако со временем все изменилось. Я вдруг почувствовала, что меня перестали внимательно слушать и уважать. Сплошная критика и недоверие со стороны учеников и их родителей. Дело не во мне одной, общество ополчилось на школьных учителей. Газеты постоянно обвиняли нас в лени, ипохондрии, паразитизме. Видите ли, внешний долг страны увеличился именно из-за нас. Мы растим поколения невежд и ничтожеств.

Эти зловредные рассуждения отравили сознание подростков. Отныне учитель им не указ. В пригородах участились чудовищные случаи нападений на преподавателей, начался откровенный террор.

Даже мой муж, когда я один-единственный раз пожаловалась на то, что в школе дела идут все хуже, не посочувствовал мне. Напротив, заявил с апломбом, что я справедливо наказана за отсутствие инициативы и честолюбия!

– Ты давно бы преподавала в университете, если бы приложила немного усилий и прошла по конкурсу. Но мадам плывет по течению! Учит жалких сопляков. Что ж, пришла пора нести ответственность за свой выбор.

Все, сдаюсь, мой профессиональный я-образ никуда не годится. По чести сказать, не только шайка Зебрански довела меня до отчаяния. Я в полном одиночестве вовсе не по вине этих мерзавцев. Они всего лишь сорняки, которые буйно разрослись на куче навоза посреди пустыря.