– Фух… – переведя дух, я вытер перчаткой вспотевший лоб. Встал, потянувшись, сдвинул бархатную занавеску с кисточками, выглянул. Снова сел. Генри ободряюще улыбался мне, и я сказал:

– Хорошо, к делу. Давайте разбираться. Итак, радиовагон сцеплен с паровозом, нам нужно попасть на него…

Отец вставил:

– И главный вопрос, который перед нами стоит: как?

– Полагаю, посредством перемещения наших тел в пространстве, – сказал я.

– Тонко, брат мой меньший, – кивнул он и принялся загибать пальцы. – Есть три пути: поверху, то есть по крышам вагонов, раз. Сбоку, то есть вдоль бортов, два. И снизу – под днищем, три.

– У нас пятый вагон, впереди четвертый, третий, потом ресторан, – сразу возразил я, – по бокам идут окна купе, многие будут не зашторены… Как пробраться мимо них? Пригибаться? Или над окнами? Может, Джейн на такое способна, а мы с тобой вряд ли, брат мой старший. Нет, по стенам вагонов – точно не годится.

– Под днищем… – начал отец.

– … вообще опасно. Там и мама, наверное, не сможет.

Джейн добавила, кивнув на чемодан с несессером, лежащие под диваном:

– У нас есть крюки, веревки, карабины, комплекты подходящей одежды, обувь. Даже блок-лебедка. Мы подготовились, Алек.

Я покачал головой:

– И все равно снизу – не вариант. Представьте, какой там ад, под днищем «Самодержца»… Ну, нет же, да вы и сами должны понимать. Крыши – вот путь для сильных, отважных и умных.

Родители переглянулись, и Генри согласился:

– Поверху – самое оптимальное. Пойдем по крышам.

– Только на вагоне-ресторане обзорный купол, откуда нас увидят, – напомнила Джейн.

Мы замолчали, напряженно думая. Потом я щелкнул пальцами. Знаю, это невежливо, в приличном обществе так не принято, но я, со всем уважением, не мог назвать своих родителей приличным обществом.

Они с надеждой посмотрели на меня, ожидая от наследника гениального озарения, и я озарил их:

– Надо узнать у кондуктора, когда закрывается ресторан.

Прежде чем родители успели что-то сказать в ответ, я вскочил, натянул скомканную перчатку, вспомнил, что остался босиком, то есть в шелковых чулках, мысленно плюнул, снова сел, достал из-под дивана туфли и принялся натягивать их. Отец с матерью наблюдали за мной. Джейн потянулась к последнему эклеру, Генри снова забарабанил по кофру. Разобравшись с туфлями, я опять встал, оправил платье, провел ладонями по бокам, проверяя, как сидит корсет, а вернее, – насколько ловко он сдавливает мое естество, надел шляпку и вышел из купе. Совсем не виляя бедрами, как благовоспитанная юная леди.

В коридоре через одну неярко горели лампы. Поблескивали вычурные ручки на дверях, пол покрывала красная ковровая дорожка, а окна были закрыты бордовыми занавесами.

Вагон покачивался не сильно, но я-то был на каблуках, и пришлось взяться за поручень под окном. Отвернув занавеску, выглянул. В темноте проплывали редкие огни, я разглядел свое отражение в стекле: ох и картина! Хоть сейчас на бал, отбоя от кавалеров не будет.

В конце вагона сдвинулась дверь купе, вышел дородный господин с лохматой бородой, степенно прошествовал к тамбуру и скрылся из виду. В той стороне паровоз… значит, он направился в вагон-ресторан, больше вроде некуда.

С другой стороны, где было кондукторское купе, в вагон пятясь вошел Большой Кондуктор, плечом затворил дверь, повернулся, сжимая поднос с пустым графином и бокалами. Заметив меня, шевельнул своим выдающимся во всех смыслах носом, приосанился. Поклонился издалека.

Я в ответ сделала призывный жест и направилась к нему.

Платье шуршало, корсет скрипел где-то под мышкой. Каблуки вдавливались в ковер, глубоко проминали его. Одна из дверей купе была приоткрыта, и когда я проходила мимо, она резко закрылась. За миг до того в щели что-то мелькнуло – бледное пятно в полутьме, то есть чье-то лицо. Что такое, слежка? У меня по позвоночнику скатилась волна холодной дрожи, но с шага я не сбилась и вообще никак себя не выдала, по крайней мере, очень надеюсь на это. Не стучать же туда, не лезть в это купе, чтобы проверить. Спокойно, Абигаил Уолш, а то доведут тебя родители до паранойи со своими злодейскими операциями. Идем дальше, тщательно контролируя себя и окружающую обстановку. Вон левая нога то и дело норовит подломиться вместе с каблуком – это сейчас самая важная проблема.