– Кто заказчик? Кто заказал такую странную работу, вот главный вопрос!

– Но мы не знаем, дорогой, – развела руками мама. – Ведь ты уже спрашивал, а мы отвечали. Мистер Икс, так мы его назвали.

– Я задал этот вопрос снова потому, что в тот раз решил: на самом деле вы знаете, но скрываете от меня. Как это вообще может быть – заказчик-инкогнито?

– Именно, – кивнула она. – Мистер Икс, и всё тут.

– Как-то очень театрально.

– Надо же его как-то называть.

– Ну, допустим. Пускай Мистер Икс, инкогнито. Зорро в черной маске. Таинственный незнакомец. Значит, он много платит, раз вы согласились выполнять работу для анонима. Сколько? Если я участвую в деле на равных, то имею право знать и претендую…

– Он ничего не платит, малыш, – перебила мама.

– Я же просил не называть меня так!

– Ну, хорошо, – она хихикнула, – теперь мне называть тебя малышкой?

– Мама! – повысил я голос.

– Джейн, хватит, – произнес Генри таким тоном, что она смолкла и перестала улыбаться. Ее иногда заносит, но она понимает, если пора остановиться.

Я пару раз глубоко вдохнул, похлопал перчаткой по ладони и заговорил:

– Не думайте, что я забыл свое обещание покинуть поезд или что оно было высказано не всерьез. Итак, вы взялись за нетипичную и странную работу для неизвестного заказчика, взялись бесплатно. Отлично, я принял и осознал эту информацию. Теперь вопрос, от убедительности ответа на который зависят мои дальнейшие поступки. Почему? – скомкав перчатку, я подался вперед и медленно повторил, в упор глядя на них: – Почему… вы… согласились?

Они молчали долго. Напряженно и долго, а за окном все темнело. Потом Генри пробарабанил пальцами по кофру и ответил:

– Потому что нас попросил об этом человек, которому мы не могли отказать.

– Только и всего? По-твоему, это звучит убедительно?

– Убедительно или нет, это правда, Алек, – твердо ответил он. – Выполнить эту работу для Мистера Икс нас попросил человек, которому мы не могли отказать в просьбе.

– Просьбе? То есть он не шантажировал вас, не принуждал?

– Святые небеса, конечно, нет! – всплеснула руками мама. – Он просто попросил.

– Просто попросил… Так кто он?

– В том-то и дело, что это напрямую связано с тобой. С тем, что мы собираемся рассказать тебе после дела, завтра.

– Скажите сейчас.

Мама встала, обойдя столик, приблизилась ко мне, присела и взяла за руки. И сказала тихо и очень серьезно, глядя мне в глаза:

– Алек, если мы расскажем тебе сейчас, это может сильно повлиять на тебя. Ты не сумеешь хорошо действовать после такого, будешь постоянно отвлекаться мыслями на то, что узнал, а ведь дело очень серьезное, опасное и требует большого сосредоточения. Но я клянусь тебе, что мы расскажем – как только завершим работу. Я клянусь, Алек. Пожалуйста, не настаивай сейчас, если можешь. Можешь?

Она смотрела мне в глаза. И, конечно, я ответил: «Могу». И когда она добавила: «И пожалуйста, Алек, не уходи с поезда», сказал: «Не уйду». Нет, не потому что мной манипулировали, хотя это было правдой, а потому что в этот миг я вдруг со всей отчетливостью понял одну вещь. Я ответственен. Ответственность лежит на мне. За себя, за это дело. За родителей. Они ответственны за меня, а я за них. И за то, чтобы все завершилось благополучно для всех нас. А без меня они могут не справиться. Я родителям не то чтобы не доверял, я как раз доверял им, но… В общем, как бы они чего не натворили. Нам нужно быть вместе.

По выражению моего лица мама тоже что-то поняла. Она подняла руку, чтобы потрепать меня по щеке, но вместо этого хлопнула по плечу и вернулась обратно на диван в их половину купе.