Я смотрела на пирог. Пирог на меня не смотрел, потому что глаз не имел.

– А вы можете мне его с собой завернуть? – предложила я с надеждой. – И еще что-нибудь. Побольше. Может, колбасы, сыра и хлеба?

– Так я же кухню не запираю-то. Если проголодаетесь, спуститесь или Имку пошлете, она вам что угодно принесет, – удивилась повариха.

– Так в том-то и дело, что не спущусь. Да и Имку подставлять нет желания, – тщательно подбирала я слова для признания. – Арсений мне когда не поверил, что я ничего не помню, сказал в покоях без еды сидеть, чтобы память ко мне вернулась. А она не возвращается, понимаете?

– Ох-ох-ох! – запричитала кухарка, обмахиваясь кухонным полотенцем. – Да не со зла же он, госпожа. Вы не думайте! Он не деспот и не самодур. Он же у вас простой – проще некуда. И работает много, и каждого подданного в графстве лично знает, и детскому приюту помогает.

«И вообще святой, каких поискать!» – мысленно усмехнулась я. Было видно, что хозяину Агланья по-настоящему благоволит. Она о нем с теплой улыбкой рассказывала, сложив руки меж ключиц в просящем жесте.

– Вы знаете, Ваше Сиятельство, а вы зайдите с другой стороны, – вдруг посоветовала она, а ее голос опустился до шепота. – Вы ему завтрак утречком украсьте, как вы это, леди, умеете. Стол красиво сервируйте. И вот когда он сытым уже будет, настроение благодушное у него станет, вы тогда ему еще раз на беспамятство и намекните. Попросите целителя вызвать или брата вашего.

– Нет, брата точно не надо, – открестилась я резче, чем следовало, и тут же попыталась исправиться: – Я сначала сама попробую память себе вернуть. А вот про благодушное настроение – это идея. Я ему такой завтрак утром приготовлю…

Возникло неловкое молчание.

– Моя госпожа, у вас же ручки нежные, зачем их марать? Уж с завтраком-то я сама разберусь. В лучшем виде сделаю! – старательно заверила меня повариха.

Но промелькнувшее на ее лице недоумение я заметить успела. Собственно, да, я прокололась на мелочи. Какая из графини кухарка? Да она, может, и два яйца сварить не умела.

– Хорошо. Но колбаску и пирог вы мне с собой все-таки заверните, – хлопнула я в ладоши и решительно поднялась из-за стола.

Искомое получила в течение минуты. В небольшом узелке, завернутые в отдельные, пропитанные чем-то бумажки, лежали сыр, хлеб, колбаса, пирог, что-то из овощей, зелени, фруктов и целая бутылка из темного стекла. Бутылка выглядела подозрительнее всех, но отказываться я от нее не стала.

А вдруг горе придется заливать, а я неподготовленная?!

Собственно, с узелком в руках появившийся в кухне Арсений меня и застал.

– Не отдам! – сразу расставила я все точки над ё, прижав узелок к груди.

И для верности откусила от колбасы, чей бок призывно торчал не только из узелка, но и из промасленной бумаги.

Глаза брюнета расширились, брови удивленно поползли вверх. При этом остальная часть лица нисколько не изменилась. Упрямые губы по-прежнему были сжаты в тонкую линию.

Где-то позади меня Агланья сложилась в поклоне. Ее обоснованное опасение остаться крайней я ощущала на расстоянии.

– Я сказал тебе идти к себе. И чтобы спальню без моего разрешения не покидала, – припечатал граф холодно.

Я не двинулась с места. Потому что точно не заслуживала тот тон, с которым он ко мне обратился.

Однако промедление лишь ухудшило ситуацию.

– Мне лично проводить тебя до спальни? – спросил он, едва сдерживаясь, чтобы не повысить голос.

Но это тихое шипение сквозь зубы как ни странно сработало лучше крика. Испугавшись, что останусь с ним наедине, из-под его цепкого взгляда я сбежала быстрее ветра.