Уже в полной темноте подъехала к гостинице. Стандартный «Мариотт» недалеко от хайвея. За целый день за рулём устала. Идти куда-то на ужин не хотелось, поэтому просто заказала себе пиццу. Мою любимую, «филадельфия стейк с сыром».

Прекрасно поужинала перед телевизором, найдя среди многочисленных каналов один, показывающий древнючий, но нежно мною любимый сериал «Золотые девочки».

Всё, спать! Завтра последний рывок, и я на месте.

В стоимость отеля был включён завтрак, что мне очень нравилось. В этих типах отелей на стандартном «континентальном» завтраке помимо яичницы-болтуньи, бекона и жареной картошки обычно можно было найти аккуратно расфасованное в стаканчики жидкое тесто, стоящее около раскалённой вафельницы…

Так что при желании можно было испечь себе пухлую свежую бельгийскую вафлю, нагрузить её стоящими рядом взбитыми сливками, голубикой, малиной, клубникой… полить шоколадным сиропом… Или просто намазать крем-сыром. Сегодня я выбрала взбитые сливки и ягоды. Я еду в лето! Так пусть оно начинается!

Меня ждёт песок, шум прибоя, закат, растворяющий все свои запасы акварели на глади залива… Неторопливый бокал вина. Неспешные мысли ни о чём, тёплый ветерок, ластящийся к коже… И чтоб вокруг никого, кроме чаек и песчаных крабов бочком-бочком перебегающих от одной норки к другой.

Утопия, конечно. Люди будут всегда и везде. Хотя, вроде, сейчас не сезон, есть шанс, что туристов будет мало… да и не туристическое это место. Главное – у меня будет десять дней покоя, балкон с видом на море и само море: тёплое, бирюзовое и ласковое.

Я держала путь на Флорида Кийс, а конкретно, на один из островков в середине этого архипелага, Марафон. В последний раз мы отдыхали там всей семьёй около пяти лет назад. Это было счастливое время. Я только что закончила школу, мама и брат ещё были живы… И папа ещё улыбался и шутил.

А потом, буквально через несколько месяцев, случился тот жуткий день: уснувший водитель фуры, вылетевший через разделительную полосу на встречную и рухнувший прямо на мамину тойоту, в которой она везла Ника на тренировку… И месяцы кошмара потом, когда отец осунулся, замкнувшись в себе, перестал улыбаться и практически перестал разговаривать, полностью уйдя в свою работу.

Я уехала в Калифорнию, в университет Беркли. Папин бизнес процветал, денег нам хватало… плюс более чем солидная выплата от крупной компании, которой принадлежала фура… Но маму и Ника было не вернуть. И отца, закуклившегося в своём горе, тоже.

Я, фактически, осталась одна. Тогда мне очень помогли регулярные консультации у психолога в течение трех лет, которые полностью оплатила страховка. Из Калифорнии, впрочем, я через два года перевелась домой, в наш местный университет.

Это было удобно: рядом находилась Национальная Лаборатория, где каждое лето устраивались дополнительные курсы для студентов моей специальности, плюс студентов туда с удовольствием брали в интернатуру на интересные проекты, проводимые совместно с этим универом.

И вот, я живу. Учусь. И даже неплохо функционирую. Хотя тогда мне не хотелось. За четыре года боль… нет, не утихла, её словно слегка припорошило пылью: если не задумываться, не вспоминать, то можно жить, учиться, гулять, смеяться и даже ходить на свидания… Но малейшее воспоминание, малейшее неловкое движение сдувало эту пыль, и боль снова острым ножом вонзалась в душу.

Я помотала головой. Спрашивается, почему я решила поехать на Марафон, из всех возможных мест? Почему не Канкун, не Пуэрто Рико, не Гаваи, наконец? Пожалуй ответ лежал на поверхности: из всех этих мест только Флорида Кийс (не считая острова Кий Вест) не являлись местом паломничества туристов в диких количествах. А я мечтала об уединении…