Она не проявляет дикой радости по поводу той новости, что мы ей принесли, но я вижу, как светится ее лицо от счастья и облегчения.

Остаюсь у них на выходные, а в понедельник водитель отвозит меня в аэропорт. Беркутову надоело лично со мной возиться.

Бабуля переживает вместе со мной из-за неудавшейся попытки. Одновременно одобряет мое решение пока не сообщать ничего Ире. И нам ничего не остается, как ждать решения мужчины. Должен же он рано или поздно сказать жене правду.

В подобном напряжении проходит почти месяц. Мой цикл возвращается в норму сразу после отмены гормональных препаратов. В первый раз живот болит нещадно, но постепенно я прихожу в себя.

На это время оба Беркутовых, сестра и ее муж, словно забывают о нас. Ни звонков, ни смс. Его-то я понимаю — инкубатор оказался бесполезным, а Ира? На мои звонки тоже не отвечает. Волнуюсь. Может он все же признался, а сестра теперь обижена? Чем дальше, тем мне неспокойнее.

Поэтому его появление в моем доме средь бела дня оказывается совершенно неожиданным. Не узнаю его совсем. Бледный, замученный и еще более хладнокровный чем обычно. Застает меня одну дома, и я не могу не радоваться этому обстоятельству.

— Что-то случилось? Вы рассказали Ире правду? — нахожу возможную причину его странному облику.

— Нет. Приехал предложить тебе выбор, — произносит загадочно, но мне становится дурно от его тона.

— Какой? — спина покрывается холодным потом от волнения. Что он задумал?

— Мы с тобой делаем ребенка традиционным способом, а Ире говорим, что это тот самый ребенок зачатый с помощью ЭКО.

Я столбенею от его слов. Он же не может предлагать этого всерьез?

— Или?

— Или ты отправляешься сегодня к сестре и объясняешь, почему твой сын — моя копия.