— Успокойся, все хорошо, — произносит своим густым низким голосом, и, что удивительно, срабатывает. Сердцебиение замедляется, я перестаю трястись и начинаю воспринимать реальность адекватно.

Выбирается наружу, обходит машину и открывает мне дверь, помогая выйти. Однако, руку убирать не спешит, приобнимет меня за талию, как будто для поддержки. Точнее, наверняка для нее, для чего ж еще?

В холле нас встречает Андрей Викторович, провожает меня до лаборатории, где должны взять кровь из вены на ХГЧ. Сам же вместе с Беркутовым уходит к себе в кабинет.

Когда процедура завершается, иду туда же, но останавливаюсь перед приоткрытой дверью. Слышу тихий разговор.

— Если беременность не подтвердится, я ничем не смогу помочь. У Иры проблема с нормальными здоровыми яйцеклетками. Мы едва смогли подобрать хорошую и оплодотворить.

Ого! Для меня эта новость. Причём очень неприятная и печальная. Не думала я, что у сестры настолько всё плохо.

— Что это значит? У нас есть какие-то еще варианты, если сейчас не получилось? Мы можем повторить? — не часто слышу столько волнения в голосе Беркутова, хоть он и старается скрыть.

— Вариантов немного. Можем попробовать дорогостоящее и увы длительное лечение твоей супруги. Либо выбрать альтернативный способ суррогатного материнства. Когда будет использован твой биоматериал, а яйцеклетка не Иринина.

Так, так, так. Меня только в это не впутывайте, господа!

— Нет. Она не пойдет на это, — резко отвечает Вадим. — Понимаешь, она вбила себе в голову, что хочет нашего ребенка. Нашего! Не от других родителей, не даже от Леры. Она не согласится.

Вот тут я с ним солидарна. Ире оба варианта не понравятся из предложенных.

— Тогда я не знаю, что тебе порекомендовать. Только лечение.

У меня все падает внутри. Лечение — это хорошо, но сестра предельно измотана.

— Боюсь, она не выдержит, — Беркутов считает так же.

— Слушай, Вадим. Ты бы попробовал показать ее психотерапевту хорошему. Это ненормально, ты понимаешь? Я дам тебе контакты прекрасной частной клиники.

Тишина. Беркутов не отвечает. Но потом ведет себя точно как я, то бишь как страус:

— Нет, пока есть другие способы, хочу испробовать их. Психиатрия — это последний вариант, когда ничего не поможет.

— В том-то и дело, Вадик, что вариантов не осталось. Можно лечить ее, нормализуя гормональный фон, а можно попытаться поправить психику.

— Нет. Все дело в ребенке! — упрямо повторяет муж сестры. — Получив желаемое, Ира успокоится.

Я очень надеюсь, что так, но доктор с ним не согласен:

— Не факт! Ты закрываешь глаза на реальную проблему. Рождение ребенка не обязательно вернет ее в нормальное психическое состояние. Наоборот, все может только усугубиться. Пойми ты это. Выполняя ее капризы, ты только оттягиваешь неизбежное.

Боюсь, из них двоих прав именно доктор.

— Нет. Должно быть еще что-то. Ну же, Андрюх! Подскажи. Что бы ты сделал на моем месте? Только без психиатров, пожалуйста.

— Вадим! — доктор рычит, и я готова зарычать вместе с ним. В его словах есть логика. Но Беркутову она не нужна. Упрямый. — Почему ты меня не слышишь?

— Давай по делу. Андрюх. Как гинеколог, что ты можешь мне посоветовать?

— Ни-че-го. У Иры сейчас не может быть детей. Если вам не повезло с Валерией, то всё. Стоп. — Он едва не срывается на крик, но потом добавляет устало, — ну или ты можешь переспать с ней и сказать жене, что это ваш ребенок. Черт! Что я несу такое? Забудь. Это неприемлемо.

За дверью воцаряется полная тишина. Почему он молчит? Почему не скажет, что никогда подобной глупости не сделает?