- У меня дела, надо ехать, - смотрю на часы и тру липкие пальцы. Шагаю в ванную. - Скоро папа с работы вернется. А еда в холодильнике есть. Что у тебя с чемоданом, в чем вымазала?

- Это я коктейль пролила. А клякса-плакса твоя где? - спрашивает она с усмешкой, когда я открываю воду. - Так и растет безотцовщиной? Или ты ухажера себе нашла, а, Варя? Время-то идет, скоро и морщинки появятся, - она подмигивает мне в зеркало.

Не выдержав, оборачиваюсь, и с грохотом хлопаю дверью.

И тут же, эхом, раздается еще один хлопок из холла. И по коридору разлетается веселый голос Егора:

- Ау, семья, кто дома?

Торопливо смываю мыло с пальцев, вода шумит, и я не слышу, что происходит снаружи.

А когда выключаю кран, по ту сторону двери звучит мамин высокий голос:

- Зрасьте приехали, кого я вижу. Егор, кажется? Возмужал-то как, надо же.

Замираю с полотенцем в руках. Была надежда, что мама его не узнает, ведь они виделись кучу лет назад. Но Егор тогда очень грубо послал ее, за меня заступился.

А она злопамятная.

- Лера, ты что ли? - насмешливо отвечает он ей, и я мысленно представляю, как он опирается ладонью на стену, - там, в коридоре, твое барахло?

- А ты как был хамом, так и остался.

- Спасибо. Где все?

- Работают, детка, - мелодично отзывается мама. - Так что мы с тобой здесь вдвоем. В огромном пустом доме.

Швыряю полотенце в корзину и щеки горят, в зеркало вижу, как лицо заливает краской стыда. Мало того, что она про меня забыла, так она еще и режим кокетки врубила.

- А-а, ну я понял, Лера, - он смеется. - Дочь от тебя из дома сбежала?

- Куда сбежала? - мама вспоминает. Что я здесь. Или что у нее, вообще, дочь есть. И меняет тему. Сладко поет. - Ладно, пойдем, что ли, нальешь мне чего-нибудь. Я с дороги, замерзла. Посидим, поболтаем с тобой.

Не могу больше терпеть.

Бросаюсь к двери, растопыренными пальцами попадаю по косяку и с шипением отшатываюсь. Ноготь ломается под корень, и я морщусь, зажимаю ладонь между ног.

- Я, вообще, переодеться заскочил, - голос Егора по ту сторону отдаляется, - не привык к вашим зимам, ботинки насквозь. Так что, Лер, давай самостоятельно себе чего-нибудь плесни.

- Гляньте, какой деловой. И что, даже полчаса для гостьи не найдешь? - конец ее фразы звучит тише, она идет за Егором, - куда ты пошел, Егор, я с кем разговариваю?

Вытираю выступившие слезы и трогаю указательный палец. Так больно. Кровью колготки испачкала. Осторожно поворачиваю ручку и высовываюсь в коридор.

- Не пойму тебя, - мамин голос звенит, она сворачивает за угол, - вроде взрослый мужчина. А боишься компанию составить красивой женщине.

- Я тоже не пойму, - глухо отвечает он, и в холле гремит дверцами шкафа. Ускоряю шаг. Он спрашивает, еще тише, интимнее. - Ты меня клеишь что ли, Лера?

Торможу за углом и задыхаюсь, смотрю на покалеченный ноготь, и темно-красные полосы крови расплываются перед глазами.

Как можно.

- Я просто озвучиваю очевидные факты, - отвечает мама.

- Так женщина - это мать в первую очередь, - усмехается он, щелкает замками, - а ты, Валерия, это звание с блеском слила в унитаз.

- За языком следи, подлец.

- Пока.

Хлопает дверь.

- Хамло, - выплевывает мама. Шуршат торопливые шаги, она выруливает за угол и налетает на меня. Ойкает. - Варя, ну вот вечно ты под ногами!

- Ты зачем приехала? - взмахиваю рукой, и так накричать на нее хочется, - ты что за цирк устроила, ты чего к нему пристала?

- Я просто общалась, в чем дело? - она говорит с раздражением, сдвигает меня с дороги, обходит, - а любопытной Варваре. На базаре нос оторвали. Забыла что ли народную мудрость.