И вот настал тот самый момент. Ко мне в комнату в очередной раз вошел Сафронов и представил незнакомую мне женщину – няню Матвея. Именно ей я должна была передать ребенка. И попрощаться. Со всеми. А я, стоя посреди комнаты, так и вцепилась в него руками, боясь отпустить.

– Ой, какой славный, милый мальчуган, – заулюлюкала няня рядом со мной.

Она все ждала, когда я передам его ей. А я стояла и не двигалась.

– Я возьму его? – тактично спросила она, глянув на меня.

А я подняла глаза на Сафронова, и у меня по лицу потекли слезы. Его черты враз погрубели. Он сжал челюсть, а потом открыл ее и произнес:

– Не глупи, Даша, это надо сделать.

Тихо всхлипнув, я посмотрела на своего малыша. А у самой уже пелена перед глазами из-за слез. И все внутри меня вопило: «Нет! Не отдам! Он мой!»

Мой…

– Даша, не заставляй меня подходить, – снова раздался голос Сафронова.

И от его холодных нот я дрогнула. Снова всхлипнула и неуверенно потянула руки вперед. Потому что понимала – если я не отдам, этот мужчина подойдет и заберет сам. И я ничего не смогу с этим сделать. Буквально выковыряв из моих рук Матвея, няня все-таки переложила его в свои. И у меня сердце будто замерло. Оно вообще очень сильно захотело остановиться. Для меня сейчас наступал личный конец света. И я могла только плакать, зажимая рот трясущимися руками, чтоб не стенать в голос.

А эти двое палачей – они повернулись ко мне спинами и вышли в коридор. Пока я молча стояла и смотрела, как от меня уносят… моего сына. И вдруг охватила такая паника. И ощущение накатило, будто я сейчас умру, если ничего с этим не сделаю. Сорвавшись с места, я побежала за ними. А когда догнала Сафронова, то вцепилась в его руку и начала молить:

– Демьян, пожалуйста, пощади…

– Даша… – перебил он сквозь стиснутые зубы. – Не надо.

– Пожалуйста, не забирай его у меня…

– Замолчи, – ответил он, хватая меня за предплечье и ощутимо встряхивая. – Мы говорили об этом с самого начала. Ты подписала договор…

Он попытался мне напомнить про мою ошибку. Но я ничего не хотела слушать, и не могла уже нормально воспринимать.

– Нет, прошу, не поступай так со мной.

Уже окончательно обессиленная, я сползла вниз, на колени. А вцепившись в мужские штаны, продолжила свои тихие вопли:

– Пожалуйста, позволь мне остаться рядом с ним, кем угодно, на любых твоих условиях. Просто рядом, Демьян, умоляю…

Кажется, разозлившись, Сафронов рывком заставил меня подняться на ноги. А когда затолкнул обратно в палату, он захлопнул дверь, прижал к стене, стиснул пальцами мое лицо и заговорил:

– Даша, возьми себя в руки. Ты ведь знала, что так будет. Мы же говорили об этом.

– Но тогда я не думала, что будет так… больно.

– Я понимаю, честно. Но ты должна с этим справиться, других вариантов нет.

В этот миг я ощутила первые признаки злости. И почему-то ухватилась за нее обеими руками, начиная пропускать через себя. Мне захотелось, чтобы она спасла меня от другого чувства, куда более разрушительного.

– Да что ты понимаешь? Ведь это из-за тебя со мной происходит все это! – выпалила я Сафронову. – Если бы тогда ты не был бы таким эгоистом, то не трогал бы невинную девочку. И я бы не забеременела. И мне бы не пришлось сейчас проходить через все это!

– Эта невинная девочка, именно тогда, могла бы открыть рот и сказать мне, что она не заказная шлюха, а обычная помощница секретаря.

– Я испугалась! И поэтому промолчала.

– Тогда почему же у тебя виноват один лишь я?

На это мне оказалось нечего возразить. Да, я тоже виновата, с самого начала. Устав орать и плакать, я размякла в мужских руках. Пусть хоть добивает, пусть даже физически. Мне уже все равно. Но, убрав руки, мужчина так и остался стоять на месте. Только мне пришлось схватиться за него, чтобы не упасть. Я посмотрела ему в глаза и увидела там какую-то обеспокоенность. Там внутри были какие-то живые эмоции. Будто он не такой уж черствый сухарь, каким так часто кажется. Будто он тоже способен испытывать какие-то чувства, при этом глядя еще на кого-то, кроме своего сына.