— В своей комнате читает, как я ей и велела, — подчёркиваю голосом, что осуждаю досрочное избавление дочери от наказания, — как соберёмся за стол, я сама за ней схожу.

— Это я виноват, — пытается произвести на моего папочку впечатление Вольцев. Но только зря старается. Для этого он слишком красивый, лощеный и столичный, что ли. Отец таких мажоров терпеть не может. — Простите, если невольно нарушил воспитательный процесс. Проверить, что девочка в порядке — мой долг.

А Вольцев-то смелый. Не боится ткнуть нашу семью носом в оплошность, несмотря на давящую ауру отца.

— Вы гость, вам простительно. И ещё раз спасибо за Малину, — говорю я вежливо, но холодно, и, кажется, мой тон папе нравится.

Во всяком случае, он заметно расслабляется.

— Да-да, спасибо тебе, Ник, за ягодку, — ну а Игорь, как обычно, улыбается и поддакивает.

Раньше меня это очень устраивало, а вот сейчас почему-то раздражает. И опять стыдно, но теперь уже за жениха. Боже, скорее бы этот обед уже закончился!

Из дома выходят Дина, мама и Лиля — наша бессменная помощница по хозяйству — с блюдами и салатницами в руках. И если мама с Лилей излучают лишь хорошее настроение и гостеприимство, то сестра на Вольцева чуть слюной не капает. Но лишь тогда, когда отец не видит. Зато вижу я. Не удивлюсь, если она это делает мне назло. А я и злюсь. Дурочка малолетняя. Будто не знает, кому глазки строит.

— Я оставлю вас, помогу накрывать стол, — сообщаю мужчинам и иду в дом.

Сестру дожидаюсь в холле и, пока мамы с помощницей нет, отчитываю по полной программе:

— Дина, ты чего ему лыбишься? Забыла, какой он врун? — шиплю, как змея. — Забыла про его семью? Или хочешь папу довести до греха?

Сестра смеётся:

— Ой, да не ревнуй! Мне не нужен отец родной племянницы…

— Тихо ты! — рявкаю сдавленно и озираюсь.

Уф, никого.

— Хотя он вживую вообще красавчик улетный. Я теперь тебя ещё лучше понимаю, — продолжает трепать мне нервы сестра.

Мы говорим на ходу, и у меня нет возможности стукнуть её по голове подушкой. Или чем-то тяжелее.

— Дина, мне не до шуток. У меня предчувствие плохое.

— Ты его попросила молчать?

Входим в кухню и принимаемся раскладывать по блюдам нарезку.

— Естественно!

— Согласился?

— Да, в обмен на содействие в налаживании дружбы с отцом.

Сестра вытаращивается на меня недоуменно. Она-то знает, что это невозможно.

— О, ну тогда и правда можно начинать бояться. Ладно, придумаем что-нибудь. Хорошо, что ты загранник в прошлом году поменяла. Держи его под рукой, сестричка.

Я кидаю в сестру куском колбасы, она его ловит и заталкивает в рот.

— Дина! Не кусочничай! — возмущается с порога мама, и мы вынуждены разговор свернуть.

Когда выходим к шатру, видим, что приехали и остальные гости — родители и младшая сестра Игоря, — пора начинать обед. Ставлю тарелки, приветствую будущих родственников и иду за Малиной. Про себя молюсь, чтобы все прошло гладко, и надеюсь, что при семье Игоря отец будет держать себя в руках.

Приоткрываю дверь в комнату и заглядываю внутрь — дочь прилежно читает, водя пальчиком по строчкам, и меня окатывает умилением и чувством вины. Всё-таки она у меня хорошая девочка и любит меня сильно, а я её до дрожи, до слез. Ведь все её взбрыки случаются лишь от того, что Лину дерут на части. Ребёнок путается, что можно делать, а что нельзя.

Открываю дверь, стремительно вхожу, опускаюсь перед дочкой на колени и крепко обнимаю.

— Я очень испугалась сегодня, девочка моя, очень. Пожалуйста, не делай так больше, — шепчу и целую в глазки, носик, щеки.

Малина обнимает меня и тоже целует.