— Нет-нет, продолжай и дальше меня так развлекать. Мне нравится, — мурлычет Вольцев.

А я вспыхиваю гневом:

— Зачем ты сюда пришёл? Хочешь разрушить мою жизнь за то, что я тебя бросила? Никита, не лезь! — И выпаливаю, не думая: — Я замуж выхожу!

— Даже в мыслях не держал, — беззаботно откликается Ник, — думаешь, я год тебя искал с мечтой отомстить? Делать мне больше нечего. Я пришёл проверить, в каких условиях живёт девочка, которую я снял со второго этажа недостроенного дома. И сообщить, если что, в опеку.

Он смотрит многозначительно. Явно пытается меня напугать.

— Ну точно мстишь! — обличительно киваю.

— Не выдумывай. Мои цели исключительно мирные, — возражает он вальяжно, будто я глупости говорю.

— А раз так, тогда не вздумай ляпнуть, что мы встречались год назад в Подмосковье! — требую.

— Даже так? — весь мгновенно подбирается и довольно тянет Вольцев. — А если ляпну, то что?

Ох, неправильный я выбрала тон для разговора, совсем неправильный. Это всё моя природная импульсивность виновата. Вольцев выводит меня из себя одним своим видом, а как вспомню, что благодаря ему стала любовницей женатого мужчины, так вообще нет сил на спокойный диалог. И вот что теперь мне на это отвечать? Пригрозить, что тогда расскажу все его жене? Да он посмеется мне в лицо только. Судя по всему, он от неё свои похождения и не скрывает. А я не имею желания лишний раз делать больно бедной женщине. Надо приложить усилия и всё же попробовать договориться.

— Ты ничего не знаешь о моей семье. Для отца я тогда была в Париже с мамой, сестрой и дочкой. И если он узнает про обман, будет плохо не только мне, но и остальным причастным. Даже если ты зол за что-то на меня, пожалей Малину и остальных.

Просьба даётся тяжело. Я цежу её сквозь зубы.

— Хорошо, — легко соглашается Вольцев, и меня это настораживает, — но тогда и я попрошу у тебя услугу.

Ну точно! Бескорыстия от него ждать и не стоило.

— Какую?

— Я собираюсь в вашем городе обосноваться серьёзно, сейчас мы с компаньонами строим элитный пансионат. Поэтому мне нужны связи. Перестань смотреть на меня с такой лютой ненавистью и прояви содействие в сближении с твоим отцом.

У меня вырывается нервный смешок. Как он себе это представляет вообще?

— Повторю: ты не знаешь моего отца. Лучше держись от него и от нас подальше, — предупреждаю сухо — и поверь, это добрый совет, а не отказ в помощи.

Вольцеву же все нипочем. Он по-прежнему лениво улыбается, чувствует себя раскованно, свободно и даже, кажется, чему-то рад.

— Я разберусь, Ника. Не переживай за меня.

Мне хочется сказать ему очень многое. По большей части хлёсткое и неприятное. В груди печёт, к щекам приливает краска — я взвинчена до предела, открываю и закрываю рот, но, похоже, от Вольцева так просто не избавиться. Слова бесполезны.

Разворачиваюсь и иду к дому. Никита быстро меня догоняет, и к шатру, где накрывают праздничный стол, мы приходим вместе.

Игорь, завидев нас, спешит навстречу с улыбкой. Он часто улыбается, по мне так излишне часто. Кстати. Может, Лине его улыбка не нравится? Мне вот тоже она кажется слегка неискренней и, мягко говоря, моему жениху не идёт. Отец же, глядя на нас с Вольцевым, хмурится. О! Я уже вижу, что наш внезапный гость ему не по душе. Ну хоть раз в жизни мы в чем-то с папулей сошлись.

— А где ягода? — спрашивает отец в своей привычной резкой манере.

И мне вдруг неожиданно становится неловко перед Вольцевым за этот тон и вообще за то, что он видит отношение отца ко мне. Почему-то меня очень волнует, что Никита может обо мне подумать, и жутко не хочется выглядеть перед ним бессловесной отцовской рабыней.