Как же это страшно!

Да, в том самом кошмарном варианте будущего, если он наступит, можно будет обратиться к герцогу Пэмфрою, и он проведёт операцию по извлечению плода. А Ксениона в этом случае удастся посадить в Абверфор. Но только ли в этом всё дело?

Он фактически сказал, что доберётся до её тела и распорядится им по своему усмотрению! Разве одно это не пугает? Наличие наглой силы у него и отсутствие того же у неё?

Хисуи так и сидела без движения несколько свечей. Измученная мыслями и страхами, она выпила оставленный прямо перед носом стакан воды и тут же провалилась в сон, уронив голову на руки.

Пришла в себя, когда стояла в луже воды посреди улицы и смотрела на экипаж Дан-на-Хэйвинов, призраком выплывающий из густого тумана.

Ноги в танцевальных туфельках давно застыли, холод гадко лизнул обнажённые плечи, а платье показалось рыхлой дырявой бумагой, но Ксенион так скоро схватил принцессу и втащил её внутрь, в тепло, что захотелось сказать ему "спасибо". И тут же туфельки беспомощно брякнулись на пол, Хисуи оказалась завёрнутой в меха на коленях дракона в несколько неприличной позе, и сразу вспомнилась истинная цель Ксениона.

Хисуи слегка затрясло, но не от холода или страха. Теперь это было возмущение, возникшее после всех переживаний этого дня.

Молодая леди в тёмно-зелёном, глядя на них очень невинными сонными серыми глазами, сидит напротив и молчит. Ксенион не торопится представлять её. В его словах ни радости, ни предвкушения. Только озабоченность:

– Солнце уже низко – скоро ночь. Я принесу тебе в спальню ужин и шубку, и…

– Ты не починил окно? – изумилась Хисуи. – Да как же!..

– Починил-починил. Я… имею честь пригласить тебя на крышу.

– А? – захлопала глазами Хисуи. – Зачем?

– Наблюдать наступление зимы вместе со мной. Тебе принесут горячий шоколад и грелку, а восседать ты будешь на самой толстой и пушистой шкуре тара. Согласна?

– Хм… у меня есть выбор?

– Есть. Но чем ты можешь заняться? Сразу ляжешь спать?

Хисуи промолчала.

– Я бы слезла с тебя… – вспомнив о приличиях, начала она.

– А я бы вернул тебя обратно, если бы ты слезла. Или я недостаточно тёплый?

– Ты… слишком тёплый, – солгала Хисуи.

– Тебе не повредит.

Спутница хихикнула. Поймав взгляд принцессы, она объяснила:

– Простите, ваше высочество. Я Гвендолин, подруга и родственница Ксениона. И та, кто слышал о его любви к вам слишком много и часто. Особенно в последнее время.

– Я же просил тебя молчать, – зашипел на "подругу и родственницу" Ксенион.

– Так ты действительно любишь меня? – спросила дракона Хисуи. – И как только это возможно? Нет, я совершенно точно не верю в такое. Безответно и так незаметно любить кого-то десятилетиями… нет, не верю.

Ксенион заговорил необычайно быстро, что выдало его беспокойство:

– Может быть, тебе поможет знание о том, что мы, драконы, умеем управлять чувствами? И пусть сложно избавиться от любви окончательно, мы в силах сделать так, чтобы не слишком мучиться безответностью чувства и невозможностью излить его.

– Вот как… – вздохнула Хисуи. – А как же тогда умершие твои… возлюбленные? Ты всё ещё что-то к ним испытываешь?

– Всё ещё да. Но если это и любовь, то она неплохо разбавлена в признательности за отлично проведённые периоды или даже недели.

– Вот она, судьба твоей невесты – радовать тебя несколько недель и подохнуть в мучениях.

– Не беспокойся, я тебе такую судьбу не предлагаю.

– Чего же ты хочешь от меня? – запуталась Хисуи.

– Могу любить тебя и не пытаться сделать тебе ребёнка при этом. Как тебе такая вероятность?