Худющий настолько, что ребра видны, чешуя слоится, глаза слезятся, лапы заплетаются. Вот и как его до дому дотащить?

— Ничего, — успокоила дракона Дарьяна. —  Сдохнешь так сдохнешь. Я с тебя шкуру сниму, продам бабке Авдотье на зелья всякие. И зубы на ожерелья пущу, шутка ли — драконьи клыки. А голову… а голову засушу и продам трактирщику. Он ее над стойкой повесит. Красиво будет.

Показалось ли ей, или дракон рыкнул тихонько? Или срыгнул? А потом просто лег посреди дороги. Лапы тихо поджал и свалился прямо в пыль. 

У, зараза!

Дара пнула его хвост — несильно, но чтоб почувствовал. Нет, лежит! Дохлая ящерица, ну за что ей это наказание! Хотя знамо за что — за жадность и за глупость несусветную. Так, и что теперь делать? Прямо тут его разделать? Так ножа с собой нет. А пока бегаешь — тушку как миленькую кто-нибудь да приберет, даром что крупный, — растащат, народ у нас до чужого добра-то охоч. 

— Даренька, а что это за тварь?

Ух! Увлеченная своими расчетами, Дарьяна и не заметила, как к ней подъехал самый красивый парень из соседней деревни — Гринька. В смысле, Григорий. Скорняк, между прочим. О! Скорняк! У него точно есть нож!

— Гришенька, скотина у меня сдохла, — сделала жалобные глазки Дара. — Вот что и делать, не знаю.

— Так вроде еще шевелится.

Дарьяна поглядела. Действительно, тварь дернула веком, на которое уселась муха.

— Давай добьем? — азартно предложила она. — Чтоб не мучался?

— Здесь? — усомнился парень. — Не стоит. Некрасиво, грязно и  мухи. Да и тащить все в одном комплекте проще. Куда его надо, к тебе?

— Ну да. Нешто так прям потащишь? За хвост, да?

— Даренька, так у меня ж телега есть, — улыбнулся Гринька, а Дара им, как всегда, залюбовалась. Ох и хорош собой — смуглый, высокий, плечистый, кудрявый. Мечта, а не парень. — Ты обожди тут, я сбегаю.

Молча кивнула ему, мечтательно улыбаясь.

Гринька умчался, а Дарьяна огляделась. На травку что ли пока присесть? Да нет, не хочется. Подумала и села прямо на распластанного дракона. Ничего, не облезет. В смысле — и без того уже сдох почти. От того, что на нем одна миниатюрная девушка посидит, ничего ему не будет. 

Вот красивое слово — миниатюрная. Дара его вычитала в книжке. Ее-то в деревне все немощью кликали или мелочью. Или даже — комарихой. Потому что Дарьяна хоть и мелкая, но жужжит знатно и противная бывает ужасно. Потому и жениха пришлось в Погорелках присматривать, свои от нее бегали, как козлята от овода.  

А и ладно. Гринька — хороший. Сильный, красивый, услужливый. А что не очень умный, так у Дарьяны ума на двоих хватит. От умных мужчин — для молодок  одни лишь проблемы. 

Гринька вернулся быстро и с телегой. Отстранив засуетившуюся Дарьяну, с трудом втащил тушу дракона на солому, усадил девушку и сам залез рядом. Поехали.

— Ну  и зачем тебе дракон? — с улыбкой спросил он.

Дара ему тут же всё и вывалила — и про чешую, и про когти с зубами, и про голову. 

— Ну да, мясо-то его не слишком пригодно, — кивнул парень. — Ох, Дарьяна, до чего ж ты хозяйственная, слов просто нет! Мне б вот такую женушку!

— Так за чем дело стало? — Дара едва сдержала восторженный визг. — Сватов засылай и сладим дело-то.

— Так неужто ты согласная?

— А чего нет-то?

— Ух ты! — Гринька вдруг весь рассиялся. — А я ведь, Дарьяночка, только за тем и ехал на базар, чтобы тебя хоть краем глаза увидеть. А мне сказали, что ты уж домой ушла. Я и побежал.

Батюшки-светы, неужто вот так и бывает? Неужто мечты сбываются? Дарьяна от счастья дышать боялась. Вот это да! А Гринька осторожно, так трепетно ее пальцы в свою ладонь взял да засопел носом. Наверное, тоже счастлив.