Интересно, это те дети, которых продали?.. Нет, вряд ли. Жители Лабиринта не выглядели как те, кто захочет, да и сможет, позволить себе такой товар.

Чуть поодаль располагались магазины. Здесь можно было обзавестись теми самыми пигментами, которыми красили волосы и лица, сумками, одеждой и обувью. Парень лет двадцати торговал сложными металлическими украшениями. В конце ряда сидела пожилая женщина, неторопливо превращавшая разноцветные лоскуты ткани в забавных мишек, пухлых зайцев, очаровательных белочек – всех тех животных, которых местные жители уже не увидят никогда. Покупали у нее не только родители с детьми, Мира видела, как к той лавке подбежала стайка подростков, а после подошла и бесконечно уставшая, измотанная женщина, которой плюшевый мишка был не нужен – но при этом жизненно необходим.

Недостаток света и пространства местные жители старались компенсировать дополнительной подсветкой, грамотной игрой цвета, увеличением вентиляционных решеток. Чуть дальше начались украшения поинтересней: искусственные цветы, имитирующие клумбы, рисунки на стенах, часто – фосфоресцирующей краской, сложные, завораживающие, напоминающие порталы в другие миры. Что угодно, лишь бы удрать отсюда…

В одном из коридоров звучала музыка. Там комнатки и вовсе переделали под небольшие сцены – и танцевали, пели, устраивали театральные постановки. Древнее искусство Земли каким-то непостижимым образом прижилось там, где, казалось, укоренятся только боль и страх. Однако люди, которых Мира наблюдала перед собой, не выглядели ни напуганными, ни страдающими, смеялись они вполне искренне.

Она хотела остаться в этой части станции подольше, но Лейс потянул ее куда-то в сторону. Он открывшимся перед ними зрелищем определенно не восхищался, ее спутник всю дорогу оставался мрачнее тучи… интересно, он хоть помнит, как выглядят тучи? Мира не бралась сказать, сколько ему лет и какую часть своей жизни он провел в Секторе Фобос.