Прорываться в больницу по другим тоннелям не имело смысла, Шукрия не сомневалась, что там будет то же самое. План пришлось поменять: теперь она могла довольствоваться лишь местными знахарями. По пути к ним она заставила себя думать исключительно о том, что скоро получит помощь. Она пока не готова была размышлять, как ей теперь выживать – с изуродованной правой рукой!

Обычно у знахарей было не протолкнуться: в Лабиринте постоянно кто-нибудь болел или травмировался. Но в период проверки все старательно изображали из себя здоровых, и знахари просто выжидали, пока появится новая возможность подзаработать. Никто из них не был настоящим медиком, те получили работу в больнице. Знахарями же становились в лучшем случае санитары, помогавшие когда-то в лазарете, а в худшем – бывшие заключенные, которые в тюрьме наловчились кое-как зашивать раны и разбираться в простейших лекарствах.

Шукрии не повезло – в который раз: ей достался бывший зэк. Тут и присматриваться не приходилось, такого жуткого типа, почти полностью скрывшегося в коконе из трехмерных татуировок и металлических подкожных имплантов, даже в самый захудалый лазарет бы не пустили.

Но был во всей этой ситуации и плюс: заключенный повидал всякого, увидев обрубки вместо пальцев, он даже не моргнул.

– Крысы погрызли, – бросил он, делая Шукрии укол обезболивающего. – Случается.

– Крысы? – пораженно повторила она.

– Они, падлы… Видно же, вот тут срез! Скорее всего, мелкая какая-то дрянь подкралась, а ты руку с кровати свесила. Хорошо хоть, вовремя проснулась! А то б и до запястья добрались.

– Но как же… этого не может быть…

– Ну, глянь, если не веришь! – Мужчина насмешливо потряс ее руку за запястье, и Шукрия вскрикнула от боли. – Чем обработала хоть?

– Ничем, – всхлипнула она.

– Что трындишь? Я ж вижу, что уже облила какой-то дрянью… Антисептиком, что ли? Зря, кожу пожгла еще… Ладно, плевать, твое дело.

– Если это крысы… если они… это сделали… Как же я буду дальше жить?

– Другой рукой научишься делать всякое, – ухмыльнулся знахарь, и тут кто угодно бы по его маслянисто блестящему взгляду догадался, на что он намекал. – А может, и покоцанной рукой. Некоторым такое даже нравится!

Болтать бывший зэк мог что угодно, работал он при этом на удивление умело. Очень скоро боль отступила, к руке вернулась подвижность. Знахарь чуть подрезал кожу, смазал мерзотного вида мазью, перемотал бинтами. Плату взял меньшую, чем в настоящей больнице, но тоже немало, жалеть Шукрию он даже не собирался.

Она пока не думала об этом, ей следовало понять, что делать дальше. Какие крысы могли такое сотворить, с чего вдруг? Шукрия, уставшая, будто онемевшая внутри, вернулась в свою комнату и начала осматривать пол и стены. Ей нужно было понять, что за крысы вдруг появились в жилой зоне!

Раньше, так давно, что это теперь казалось неправдой, ей доводилось работать на станции, которую заняли крысы. Вывели эту пакость довольно быстро, но Шукрия запомнила, что они прогрызают себе тоннели для перемещения и частенько оставляют после себя помет. В ее спальне не было ни того, ни другого! Возле кровати она нашла только странную прозрачную слизь, уже почти засохшую, но… это ведь не могли оставить крысы!

От размышлений о покалечивших ее грызунах Шукрию отвлек звук шагов в коридоре. Местные так не ходят: слишком громко, слишком ритмично… Военные, не иначе!

Они проводят проверку на астрофобию, все правильно, она же знала… Но почему здесь? Насколько помнила Шукрия, этот этаж у них обычно в середине графика. Зачем они явились сюда сейчас, неужели из-за нее? Может, увидели ее руку, решили, что она покалечила себя сама, пришли специально… Шукрия понимала, что бояться ей нечего, она не больна, и все равно паника накрывала ее с головой. Нужно было поступить правильно, пройти проверку и забыть об этом, а она не могла, она просто задыхалась от страха. Следовало срочно что-то делать, сбежать она не успела бы – ее бы заметили даже в вечно темном коридоре. Ей оставалось лишь одно: спрятаться.