Так вот, когда меня приговорили к смертной казни, я действительно готов был умереть. Именно это сделало мое пребывание в Секторе Фобос куда более увлекательным опытом, чем путешествие туда же моих спутников. Для них это мрак и ужас, для меня – максимум «надо же, как любопытно». Когда ничего не ожидаешь, любое событие становится обретением. Понятно, что циники тут завалили бы меня вопросами о пытках, потере близких и прочих скорбях человеческих. Но близких у меня нет, пытать меня не получится, тут я подстраховался, да и в целом терять мне нечего, кроме жизни, замкнулся круг.

Впрочем, я отвлекся. Просто слишком уж велик был контраст реакции на открывшееся перед нами зрелище – моей и моих спутников. Мы смотрели на то, во что превратился третий уровень, с другой стороны тоннелей. Их, кстати, было не так уж сложно отстоять – хватило одних лишь кочевников. Тут удачно все сложилось: выяснилось, что из-за сбоя в системе жизнеобеспечения «Слепого Прометея» даже у самых сильных обитателей станции малая мышечная масса… Слабые они, короче. Самые сильные – слабые, такая вот ирония. Поэтому в битве за тоннели не пришлось участвовать даже всей нашей маленькой группе, всего-то два кочевника уделали местную военную элиту, как Бог черепаху.

Вскоре все мы, все пятеро, стояли у стартовой черты третьего уровня и смотрели на него совсем разными глазами.

Забавней всего получилось с Лейсом Марсадом: он был в ужасе (тут даже я признаю, что чувство юмора серийного убийцы – штука специфическая). Этот тип, которого недавно чуть не раздавили в барокамере и который без сомнений грохнул двух своих товарищей, сейчас чуть ли не рыдать готов был. Кто-то другой не понял бы, решил, что он свихнулся. А я понимаю. Не сочувствую, не разделяю его отношение к ситуации, просто понимаю.

Третий уровень долгое время оставался мечтой для Лейса и других жителей хвостовой части станции. Вроде как, это тут плохо, а уж там хорошо – мечта просто! Они многим жертвовали, чтобы однажды пройти через тоннели. Они верили, что хорошая жизнь на станции возможна, она есть, остается лишь добраться до нее. Теперь Лейса ранило не зрелище как таковое, оно было относительно безобидным по сравнению с тем, что ему доводилось видеть. Его ранили осколки собственной мечты.

Кочевники насторожились. Когда те, кто только что раскидал голыми руками местный спецназ, настораживаются – это всегда дурной знак. При этом нельзя сказать, что Барретты боялись того, что нас ждет. Они лишь понимали, что здесь будет тяжело сразу всё: драться, прятаться и вообще передвигаться. Хотя они, опять же, в привилегированном положении, они при большом желании и стену пробить смогут.

Мира воспринимала третий уровень отчасти так же, как кочевники – она понимала, что будет трудно, мы окажемся в сложном положении. Но она была человеком науки, она, судя по задумчивому виду, уже просчитывала, как быть дальше и как мы можем спастись, если понадобится.

Так что восхищен оказался лишь я. Я предполагал, что нас ожидает такое же унылое зрелище, как четвертый уровень – только чуть почище, с лучшим освещением и менее вонючее. А получил я изгиб инженерной мысли, будто случайно вывалившийся из наркотического сна.

При этом нельзя сказать, что строение, занявшее собой третий уровень, было уникально и неповторимо. Жизнь полна чудес и магии, только если у тебя совсем беда с образованием. Но чем больше ты читаешь и запоминаешь, тем призрачнее флер волшебства вокруг. Вот и я пусть и не мгновенно, но вспомнил земной город Коулун.