Место для игр и развлечения деткам было оборудовано по последней моде, но лет пятьдесят назад. Основательные металлические трубы, лесенки без перекладин и остаткам качелей некогда были покрыты буро-зеленой краской, которая давно облезла, уступив место ржавчине.

Целевая аудитория развлекательного объекта предпочитала детскую зону в торговом центре через дорогу — площадка с единственной уцелевшей лавочкой была пуста.

— Катерина Ивановна, — Феликс осторожно поставил сумку с секретным агентом на подгнивающую по краям деревянную лавочку. Судя по отсутствию на сиденье двух досок из пяти, жить ей оставалось недолго, но она отчаянно сопротивлялась времени — гнила только вокруг расшатанных гвоздей, местами сохранила краску. Конечно же, буро-зеленую.

— Катерина Ивановна, — позвал он ещё и открыл переноску.

Ответа не было.

«Задохнулась? — запаниковал стажер, — или...?!»

Спешно вытащил скомканную футболку, откинул в сторону. Кошечка сидела в переноске ровно в той позе, в какой он её видел в последний раз. Только глазки были плотно зажмурены и передние лапки прижаты к розовому носику. Казалось, она не дышит.

— Катерина! — вскрикнул Феликс и сунул внутрь руку.

Чтобы тут же получить по руке маленькими остренькими когтями. Катерина была жива.

— Эй! — на выдернутом наружу запястье набухали красные полосы, но Феликс не обратил на них внимание, — Вы как?

— Я, — послышался из переноски сдавленный хрип, — умираю!

Феликс подавил в себе желание побыстрее вытряхнуть агенту из переноски и осторожно заглянул внутрь. Кошечка сидела в той же позе. Она открыла глаза, но немного — виднелись только узенькие зеленые щелочки, на краешках которых влажно поблескивали слезинки.

— Что случилось?

Феликса беспокоило, что он сам не заметил, как прижал маленькое хрупкое тельце, пока нес кошку. Такая крошечная — такой легко можно переломать кости или чего хуже!

— Я, — прохрипела Катерина, — чуть не задохнулась вонью от этой тряпки, болван!

Кошка фыркнула в сторону валяющейся на лавочке футболке.

— Но она едва пахнет, — Феликс развернул её, понюхал рукава и даже подмышки, — и ничего не вонь, нормальная туалетная вода.

— Оно и видно, — кошка высунулась наружу, осмотрелась и неспешно выбралась на лавочку, — что туалетная. Слезу вышибает как летом в деревенском сортире.

Катерина открыла рот, вывалив набок чешуйчатый розовый язычок, посидела так с минуту, ловя «ничем не омрачаемый кислород». После чего скомандовала:

— Пойдем уже, и так задержались.

— Куда? — под неодобрительные взгляды напарницы Феликс надел «вонючую тряпку». В куртке на практически голое тело даже в таком мягком климате оказалось прохладно.

— В гостиницу, конечно, — подозрительно ласково ответила Катерина, — будем оттачивать твои воровские навыки!

— Почему мои?

— Мои уже на высоте, а тебе, — кошка недовольно покосилась на его ворот, — еще тренироваться и тренироваться.

К удивлению Феликса, никто не обратил внимания ни на него, ни на грязно-серую, покрытую кое-где клоками свалявшуюся шерсти кошку. Более того, Катерина стала неприметнее — грязь распределилась по шкурке равномерно, местами она вовсе сливалась со стенами, тротуаром и пыльной придорожной оградой.

Впрочем, перед крыльцом Катерина все же согласилась снова спрятаться в сумку: «ради конспирации», чтобы исключить «встречи с новыми поклонницами твоих филейных частей», на которых «жалко тратить время».

Они без проблем проникли в людный гостиничный холл, преодолели ресепшн, спокойно поднялись по лестнице на нужный им третий этаж.

В коридоре никого не оказалось. Только в самом конце, далеко-далеко, стояла у открытой двери тележка горничной. Её самой видно не было.