Феликс, должно быть, поменялся в лице, потому как Атлан тут же обернулся к девушке. Та будто ждала!

— Атлан, — промурлыкала она тоном, до которого фальшивой кошке в переноске еще было расти и расти, — а вы случайно не знаете, кто станет новым хранителем сокровищницы? Ох, то есть, Артефактории, — она взяла его за руку и заглянула в глаза, — Атлан, вы не поверите!

Не поверить Атлану ближайший час пришлось во многое.

Например, в то, что Дарина просто обожает работать с артефактами.

— О, да! Это был мой любимый предмет в Штормах!

Настала очередь Феликса отворачиваться и прятать улыбку. Еще утром ведьмочка с жаром убеждала Зинаиду в том, что любимым был совершенно другой университетский предмет, а сейчас выходило, что она все годы только и занималась, как артефакторикой.

— Мне доверяли проводить инвентаризацию! — сказала она с таким видом, будто это было что-то невероятное, — профессор одной мне позволял стирать пыль с... тут она произнесла что-то невообразимое на латыни.

Феликс таких слов не знал, в отличие от Атлана. Мужчина искренне удивился.

— О, нашла! — девушка, донельзя довольная тем, что все внимание мужчины снова у нее, быстро листала фотографии в телефоне, — вот я выкладываю, вы не поверите, глубоководный янтарь для учебной демонстрации.

Фотографий нашлось много. Феликс начал подозревать, что эта пронырливая девица на любой повод умеет подборку фотографий, документов и рекомендаций от преподавателей.

— Знаете, Атлан, после диплома профессор выделил меня из всей группы. А еще, — зашептала она, — вы только никому не говорите, но у него глаза были подозрительно влажные. Я знаю, мужчины скрывают свои чувства. Но мне кажется, — зашептала она еще тише, но все же так, чтобы было слышно Феликсу, — он плакал от сожаления о моем уходе.

Феликс сдержался, чтобы не выругаться. Кошка снова умудрилась цапнуть его сквозь сетчатый край сумки и сквозь штанину.

Радовало Феликса, что лететь до Калининграда каких-то два с половиной часа.

После которых они с Дариной, наконец, расстанутся.

Вероятно, он тоже будет плакать. От радости. Совершенно искренне и без всякого сожаления.

Во время полёта переноску с Катериной пришлось поставить на пол, под ноги.

Секретный агент, наконец, вошла в роль и начала вести себя как образцовая кошечка: взвыла на взлете, очень натурально мяукала на стюардессу и драла сетчатую стенку переноски, пока не проковыряла в ней здоровенную дыру, через которую просунула когтистую белую лапку на радость «любящего владельца» и пассажиров по соседству.

— Какая славная кошечка, — не переставали умилятся дамы вокруг, когда Катерина Ивановна прижималась розовым носиком к сетке.

В ответ она неизменно сверкала изумрудными глазами и с ворчанием пряталась в глубине. Феликс немножко нервно улыбался. Его радовало, что желающих погладить раздраженную кошку так и не нашлось. Он был уверен — сунь ей руки, они бы пострадали физически, их обладатель — морально.

Вряд ли министерский агент стерпела бы такое обращение. Ругани и рассекречивания в этом случае избежать бы не удалось.

— Раньше было принято всякой ведьме иметь свою кошку, — перегнувшись через задремавшего Атлана прошептала Дарина, — Это магически очень сильные животные. Зачем ты её потащил с собой? — девушка легонько пнула изогнутый бок кошачьей сумки, — видно же, кошка не простая. Отдай её мне? Ай!

Магически сильное животное извернулось и полоснуло ведьму по ноге. Феликс почувствовал к агенту прилив благодарности.

— Ка... — он чуть не назвал агента по имени, но вовремя осекся, — Капелька у меня однолюбка, — он пожал плечами, — ни с кем не уживается. Думаешь, зачем я её с собой потащил? В кошачьи гостиницы её с таким характером не берут. Друзья, — он поперхнулся, представив, как Катерина Ивановна берет в оборот доброго и покладистого Пашку, — друзья боятся у себя оставлять. Так что, — добавил он, — не советую иметь с ней никаких дел.