Около семидесяти фунтов… Добавлю на оплату коммунальных услуг, куплю еды на неделю и всё. Ни о какой закупке товара даже речи не идёт.

Отложила перо и потёрла ноющие от металла пальцы правой руки, на которых к тому же остались синие пятна.

Продать магазин господину Ворсту всё больше казалось разумным, но что-то во мне противилось этому. В любом случае, принимать поспешных решений нельзя. Я выключила освещение в лавке, проверила заперта ли дверь. Затем попрощалась с филином, который предпочитал спать в гостиной на первом этаже, и проверила замок на другой двери дома. Потушила свет и поднялась наверх.

На втором этаже располагалось четыре комнаты. Справа – моя спальня и ванная. Слева – родительская спальня и кабинет мамы, где она занималась рукоделием, иногда рисовала.

Немного постояла у отцовской спальни, размышляя, не могло ли там остаться артефактов, которые можно продать? Но так и не решилась войти. Ещё слишком больно. Среди его вещей меня точно охватят воспоминания, я расплачусь и не смогу уснуть.

Мне необходимо отдохнуть. Нужно подняться рано утром и открыть магазин ещё до того, как народ отправится на работу и по другим делам. Необходимо всем показать, что я готова продолжить дело отца.

Я решительно направилась в свою спальню, слегка постукивая каблуками по деревянному полу. Планировала лечь спать, но кристалл дневника-артефакта горел красным…

8. Глава 5.1

Засыпала я с улыбкой на лице. Общение с анонимным другом всегда поднимало настроение, а его откровенность подкупала. Какой мужчина признается, что не всегда бывает учтив с окружающими?

Вот уж действительно: «иногда слова на бумаге могут быть более искренними, чем слова, сказанные вживую» … Интересно всё же, что у него за работа? С этими мыслями я и уснула.

Проснулась на рассвете. Приняла душ и уже направлялась в свою комнату, обёрнутая махровым полотенцем, как по всему дому прокатился звон входного колокольчика, а следом – громкий и напористый стук в дверь. Ну а магически усиленный голос, добравшийся даже до второго этажа, не оставил сомнений.

– Эммален Роузли! Именем Конклава, откройте!

Я застыла посреди коридора, не зная, куда бежать. То ли в комнату одеваться, то ли – открывать треклятому инквизитору. Выбор сделали за меня. Постучали снова, причём с такой силой, что содрогнулись стены, и добавили:

– Немедленно откройте!

Плюнув на приличия, рванула вниз, распахнула дверь и в ярости выкрикнула:

– Прекратите ломать мою дверь, лорд ри Кан!

У инквизитора на лице появилось непередаваемое выражение. Чёрные брови приподнялись, а синий взгляд прошёлся по мне, без сомнения, отмечая мокрые, взлохмаченные волосы, полотенце, которое еле сходилось в районе груди и едва ли прикрывало мои ноги хотя бы до середины бедра.

–- Надеюсь, у вас есть веский повод являться в столь ранний час, – едко заметила я, наслаждаясь своей маленькой женской властью. Неприлично, конечно, представать в таком виде перед мужчиной, но инквизитора я опасалась. Когда Конклав так настойчиво стучит – нужно открывать сразу. Дверь сломал бы он, а чинить её пришлось бы мне. Я сейчас не в том положении, чтобы подписываться на дополнительные расходы. Так что оставалось хотя бы злорадствовать по поводу того, что ри Кан явно испытывал неловкость.

– Разрешение Конклава на проведение тайных следственных работ в доме Эммален Роузли, – хрипло произнёс инквизитор, хмурясь, и сунул мне под нос какой-то документ. Дорогая бумага, чернила, отливающие серебром и печать Конклава – глаз среди языков пламени, а сверху – рукоять меча.