– Ты можешь пойти поиграть с ребятами, если хочешь.

Марик поднял голову. Неожиданно. Ещё ведь три дня.

– Если действительно хорошо себя чувствуешь, – добавила бабушка.

– До обеда все в школе, – заметил Марик, снова принимаясь за человечка. – Я после обеда пойду гулять, хорошо?

Бабушка кивнула. Марик сделал ещё несколько ловких движений, у человечка обозначился нос. Длинный, загнутый, смешной. Дедушка сказал, у него феноменальная моторика. Марик не знал, что такое «моторика». Да и что такое «феноменальная» тоже, но фразу запомнил. Судя по всему, дедушка его похвалил тогда.

– Она уехала, да?

Бабушка снова кивнула. Похоже, бабушке тоже не хотелось сегодня разговаривать. Зато мама вчера ночью была очень разговорчива. Она сидела у Марика на кровати и долго объясняла, что ей нужно ехать в Москву. А Марику нужно остаться здесь. Потому что у него талант, а тут очень хорошая музыкальная школа, и бабушка с дедушкой могут уделять ему достаточно времени, могут нанять ему дополнительных педагогов, и вообще так будет гораздо лучше. Марик не хотел признаваться, что слышал их разговор с бабушкой в тот день, когда упал с велосипеда, но не удержался, и всё-таки спросил, почему она едет без него, если собиралась с ним. Мама всплеснула руками, вскочила, стала ходить по комнате и причитать, что Марик очень сложный ребёнок, потому что рассуждает как взрослый, а это неправильно.

– Но всё равно ты ребёнок, – заявила она. – С тобой постоянно что-то случается. С велосипеда вот упал. Сотрясение мозга! Ты понимаешь? А я была бы на гастролях. А ты дома один. И что получилось бы? Нет, бабушка Гульнар права, это безответственно. Тебе лучше остаться здесь.

Марик слушал её и даже не знал, что ему делать. Обижаться, расстраиваться, радоваться? Он не хотел, чтобы мама уезжала без него. Но и от бабушки с дедушкой уезжать он не хотел тоже. А нельзя всем жить как раньше, вместе? Почему кто-то обязательно должен уезжать? И как это будет, когда мама уедет? Как с папой?

Оказалось, гораздо грустнее. Когда бабушка приносит завтрак вместо мамы – это грустно. И когда хочешь показать маме человечка и рассказать, что у него будет красная маска и гитара, а мамы нет – тоже грустно. Можно бабушке показать, но ей не нравится, что Марик вырезает из дерева, и она вряд ли похвалит. Да можно и не хвалить, можно совет дать. Как его назвать, к примеру? Не просто же Человечек в Маске. Имя нужно!

– Кто это у тебя? – бабушка села к нему на кровать и наклонилась поближе, чтобы рассмотреть человечка.

– Не знаю, – честно признался Марик, слегка удивлённый вопросом. – Он мне таким приснился. У него ещё гитара будет, только деревяшку нужно. И краски попрошу у дедушки, когда он придёт. Маска должна быть красной. А костюм белым, наверное. Башмаки можно чёрными сделать.

Бабушка внимательно его слушала. А когда Марик замолчал, встала и вышла. Через несколько минут вернулась. В одной руке у неё были бруски из дедушкиных запасов, в другой дедушкины же краски. Очень быстро она вернулась, наверное, знала, в каком ящике стола он хранит всё для поделок. Так быстро, что Марик едва успел отдёрнуть руки от лица. Да не плачет он совсем, что за глупости. Нос просто очень чешется. Опилками надышался, наверное.

***

– Смотрите-ка, кто пришёл! Маэстро!

Прозвище приклеилось к нему ещё до школы. Марику тогда очень нравилось «играть в оркестр» с друзьями по двору. Он подбирал первую попавшуюся ветку и «дирижировал» ребятам, исполнявшим что-нибудь на воображаемых музыкальных инструментах.