— Бельмондо же страшный!

— Сам ты страшный!

Страшным Хруслов не был. Хотя… Его круглая рожа ну никак не вязалась с деловым костюмом, который был явно с барского плеча. Тут старина Жванецкий прав: фраки отдельно, рожи отдельно… Рожа была довольная. Я улыбалась в ответ. По привычке. Или потому что его сестра только что чуть не довела меня до слез.

— Знаешь адрес?

— Где-то в центре, да?

— На Некрасова.

— Теперь знаю…

— Но высади меня возле «Британских пекарен». Мне нужен французский хлеб… На завтрак к сыру.

— Терентьева, ну вот что ты передо мной рисуешься?

— Я не рисуюсь. Я такая и есть. Ты меня не знаешь, Виталик. Даже номера моего телефона.

Не открывать рот сатане. Это у евреев есть такая поговорка, типа нашей «не каркай!» Накаркала. Напросилась. Хруслов вытащил телефон. Яблочный десятый Эксар. С барского плеча, небось. Не в кредит. Сестренка говорила, что братик жмотится и ни на что не тратится. Копит на машину.

Лерка ему даже пару костюмчиков, не рабочих, а тех, которые Давыдов решил выкинуть, укорачивала. Ну, между делом снимая лекала кроя. Это нормальная практика, как выяснилось, у модельеров. Типа, зачем разрабатывать самим, когда можно слизать… Я так часто, когда Лерка только начинала работать в одном ателье, ездила с ней по барахолкам. Накупали с ней ворох одежды, а потом пытались вернуть… Господи, как давно это было, в прошлой жизни, но уже без Даньки и с большой дырой в кармане и сердце.

Я продиктовала Хруслову номер. Пусть будет, с меня не убудет.

— Машину открой.

Он дернул за ручку. Я за свою, даже не ждала, что он поработает для меня швейцаром. Он же не ухаживает за мной, нам просто по пути. Хотя я и не спросила, нужно ли ему в центр?

— Зря цветы не взяла. Давыдов редко раскошеливается. Обычно бабы и без цветов под него ложатся, — сказал Хруслов уже в дороге.

Боже, ну не стыдно обсуждать личную жизнь босса. Мерзко! Но мне не стыдно. Пусть трындит. Мне с ним полчаса одним воздухом дышать.

— А эта ноги не раздвинула, что ли? Решил приударить?

— Кажется, хуже. Жениться.

— О-ла-ла! — выдала я французское восклицание, которое теперь плотно вошло в мой лексикон. Я даже кошку так назвала. — Залетела, что ли?

— Думаешь, он из-за этого женится? Наивная.

Давно я не наивная. Анюта мне предлагала разыграть перед Данькой беременность — типа, не уедет тогда в свою Англию. Но я хотела остаться перед ним честной, хоть Лигоцкий и поступил со мной совершенно бесчестно.

— А из-за чего? Часику у него пока не тикают. Деток захотелось? Ну не бабу же!

— Денег бабы захотелось, — деловито бухтел Хруслов. — Она только развелась, и оттяпала у мужика приличное состояние. Или он отвалил ей, только бы свалила. Там даже ребенок имеется. Но Давыдова не останавливает. Вижу деньги, не вижу проблемы… А она, похоже, не спешит замуж. Или он плохо в папочку играет. Хрен его поймешь. Я только пару раз их возил за город, когда ее тарантас в сервис сдавали. В основном они на ее тачке рассекают. У нее пунктик по поводу автокресел для детей. Типа нельзя переставлять. Ну… Тебе что, интересно?

— Мне не интересно. Хотя у меня теперь тоже есть дочка.

— Это как?

— Ну, Анюта не рассказала?

— А ты думаешь, мы о тебе сплетничаем?

— Нет, только о Давыдове! Ну, у нас в Перпиньяне есть любимая брассери с обалденными блинами. В этот раз была обалденная погода и мы сидели в основном на улице. И там в корзинке жила обалденная кошка с котятами. Ну, один обалденный котенок прибился ко мне. Ну, пришлось менять билет и оформлять у ветеринара документы на дочку. Хорошо, еще не ввели визы для животных. Но чувствую, Россия не далека от этого… Надо же снова поиграть в большого брата.