– Сказала, что я выро… выло… вылородок! – исковеркав слово, снова заверещала она, перебив меня и не дав оправдаться, и у меня от стресса закружилась голова.

– Я не говорила такого, – просипела я, но меня, кажется, никто не услышал.

Алиса вырвалась из рук Руслана и убежала к себе, а я ускользнула на кухню, так и не подняв на него взгляд. Не хотела видеть его глаз. Уверена, что он снова поверил своей дочери, а не мне.

На кухне я сидела одна. Не сдержавшись, начала плакать, так как не ожидала, что моя жажда справедливости обернется сплошным кошмаром.

Вскоре ко мне присоединилась свекровь.

– Марина Аркадьевна, – застонала я, подняв на нее больные глаза, вот только вместо ожидаемой злости увидела на ее лице лишь участие. – Я…

– Ничего не говори, Аврора, знаю я, что ты не могла такого нашей Алиске сказать. Это мать ее науськала. Я думаю, Алиска просто ревнует Руслана к тебе. Это моя вина, я не подготовила ее должным образом к рождению братика или сестрички, вот она и забеспокоилась насчет твоей беременности. Привыкла ведь, что единственная принцесса у папы. Она маленькая еще, отойдет, ты не злись на нее. Я с ней еще поговорю и попробую настроить на дружелюбный лад.

– Боюсь, Руслан не поверит мне, – горько усмехнулась я, чувствуя, что обвинения Алисы закопали меня еще глубже. Как же не вовремя соседка уехала на море. Была бы тут, меня бы больше никто не обвинял в том, что я недоглядела за Алисой. Кстати, об этом.

– Марина Аркадьевна, я сказать хотела насчет того вечера, когда Алиса одна дома осталась…

– Ох, не напоминай, Аврор, я столько всего нелестного от Вики услышала, два дня с давлением лежала. Не переживай, я не злюсь на тебя, в твоем возрасте я как-то двоюродную сестренку тоже одну ночью оставила, когда она уснула. Так на дискотеку хотела. Самое главное, что ничего не произошло.

– Но я не…

Меня покоробило, что она тоже считала меня легкомысленной девицей, способной так халатно отнестись к ребенку, однако я не нашла адекватных слов, чтобы оправдаться так и не обидеть ее, что, дескать, я бы никогда не поступила так, как сделала в молодости она. Пока я думала, в коридоре раздался шум.

– Да, Лев Архипович, понял. Знаю, да. На связи, – произнес он, и я подорвалась с места, услышав имя отца.

– Ты с отцом разговаривал? Что он сказал? – спросила я сиплым от рыданий голосом.

– Ничего хорошего, – Руслан окинул меня напряженным взглядом, и жилка на его виске забилась. – Уманова отец отмазывает, по закону его не прижать.

– Но… – пробормотала я, бегая глазами туда-сюда, не в силах собраться с мыслями.

– Сядь, Аврора, – приказал муж, и я решила не спорить. Подняла на него мутный взгляд.

Он стоял рядом со мной – невозмутимый, холодный, равнодушный делец, который не погнушался обмануть влюбленную в него девчонку. Мне было стыдно и больно, унизительно находиться рядом с ним. Как будто меня поставили к позорному столбу и оплевали, а сейчас закидают камнями.

За что? Моя душа вопила, вопрошая, за что со мной так обошлись? Почему муж верит кому угодно, только не мне? Объяснение я получила – ему попросту всё равно на меня. Я выполняю лишь одну функцию. Нужна для его статуса семейного человека. Плохо, что ребенка потеряла, но с такого, как Руслан, похоже, станется. Решит заделать мне ребенка, как только я отойду от выкидыша.

И я бы ушла. Просто встала и молча сбежала из этого дома, чтобы больше никто не смог меня оскорбить. Оставаться в этом доме означало сейчас принимать условия моего мужа. Но уйти означало позорно сбежать, подтвердив, что правы все, но только не я.