Годы не особенно ее изменили. Разве что появился лоск, глаза стали более взрослыми, осмысленными, но в них продолжала отражаться ее жажда хорошей жизни. И высокомерие, с которым она всегда смотрела на других. Я отчаянно не хотел, чтобы дочь стала такой же, у нее и так хватало проблем с поведением, когда она демонстрировала замашки принцессы.

– Но это не может ждать, – процедила Вика, манерно взмахнув рукой и поправив сумочку, висящую на локте, – этот разговор касается нас всех. В том числе твоей жены.

Она выглянула из-за моего плеча, за которым маячила Аврора. Спину мне тут же запекло от ее острого взгляда. Обернувшись, я заметил в глазах жены настороженность. Да я и сам напрягся. Что такого может сказать Вика, что касается нас всех? Предчувствие подсказывало, что события последних дней здесь как-то замешаны.

– Ладно, пойдемте в гостиную, – позвал я ее и Аврору.

– Кто пришел? – мама выглянула из спальни. – Вика, это ты? Вроде не предупреждала. Алиса мультики смотрит в постели, я ее уже уложила.

– Здравствуйте, Марина Аркадьевна, – бывшая расплылась в лисьей улыбке, – а я к Руслану пришла. Ну и к вам. Я со всеми вами поговорить хочу.

– Поговорить? – мама испуганно вздрогнула, рука метнулась к области сердца.

– Мам, ты иди лучше к Алисе, – отправил я ее, – я тебе потом всё перескажу. Приляг, не надо волноваться.

Когда мать, бормоча и причитая, ушла в спальню, я с упреком в глазах повернулся к Вике.

– Знаешь же, что у матери давление. Предупредила бы, встретиться можно было и днем, в кафе каком-нибудь. Неужели дело такой уж первостепенной важности?

– Иначе я бы и не пришла, – изогнув бровь, ответила она и походкой от бедра направилась в гостиную.

– Рори… – оказался я возле жены, считая своим долгом пояснить: – Я не знал, что она придет.

Красивые заплаканные глаза жены отражали одно лишь равнодушие. Словно ей было наплевать, что моя бывшая пришла сюда. Это покоробило. Я привык к ее ревности и чувству собственничества, которые она всегда ярко демонстрировала в мою сторону.

Сначала ее одержимость раздражала, я не хотел связываться с малолеткой и считал ее чувства глупостью. Блажью капризной принцессы, недостойной внимания. Считал ее неподходящей партнершей, вообще не рассматривал как свою жену. Она меня раздражала.

Но в ту роковую ночь, когда она переоделась в стриптизершу и буквально соблазнила меня, нарушив все мои принципы не спать с подчиненными, я просто помешался. Никогда не ощущал ничего более искреннего, упоительного и дикого по своему безумству, чем с этой страстной девчонкой.

Мне никто еще так не отдавался – без остатка, целиком, душой и телом. Переводя отношения между мужчиной и женщиной на другой, запредельный уровень. Она стала моей и исчезла, оставляя после себя непреходящую жажду обладания. Я искал ее и не мог найти, а потом узнал по татуировке.

Жениться на Авроре прямо здесь и сейчас было необязательно, можно было ухаживать и дать нашим отношениям спокойно развиваться.

Я этого хотел. Она, уверен, тоже. Иначе не бегала бы за мной чуть ли не с детства с упорством питбуля.

Но я нуждался в статусе женатого человека, а она была беременна. Я не считал себя оплотом добродетели и мог бы запросто воспитывать этого ребенка на расстоянии. Не люблю манипуляций, а именно ее провернула Аврора, когда забралась в мою постель.

Поэтому обмануть ее и сказать слова любви, в которых она так нуждалась, чтобы склонить к свадьбе, не показалось чем-то подлым. Я не считал себя мерзавцем, ведь как женщина она меня безумно привлекала, и я не хотел видеть рядом с собой никого другого. Надеялся, что мы притремся друг к другу. Что наш конфетно-букетный период пройдет уже в браке.