Только диван, кресло, стол, шкаф…

Словно человек только-только приехал и ничего толком не успел обставить — в комнате лишь самое необходимое.

Сумочка на столике. На вид не тронута. 

А вот телефон нахожу не сразу — приходится содержимое на постель вывалить.

Ну понятно! 

Кисло закусываю губу, с расстройством глядя на чёрный безжизнен экран. Мобильный разряжен!

Чёрт!

Даже не позвонить. Следом другая, ещё более неутешительная мысль поспевает — а зарядку-то я не взяла! Так торопилась удрать, что о такой мелочи не подумала!

Шарю глазами по комнатке в поиске чуда-провода, и наудачу нахожу зарядное устройство на кухне. К моему счастью, у Лютого, как и у меня, айфон.

Пока заряжается, наливаю себе чаю.

Но только стоит включить устройство, помещение тотчас наполняется пиликанием рингтона — мама на проводе.

— Да, — нехотя отзываюсь.

— Боже! Варюшка! Доченька. Ты где? Почему не отвечала? Почему потом вообще пропала? С тобой всё отлично? И почему такой голос? — заваливает вопросами мама.

— Всё отлично, — сглатываю волнение. 

Я люблю родителей, и никогда до вчерашнего дня с ними крупно не ссорилась. И они ни разу не попрекали. Не ругали. Я — единственный ребёнок. Желанный, любимый… Избалованный, но благодарный!

Я привыкла на них полагаться. Доверять. Прислушиваться к советам. 

Даже не знаю, почему ударила копытом в этот раз. 

От обиды. Из-за непонимания…

Ладно бы они не знали, что Виктор мне изменил с Ириной, так ведь рассказала… Была уверена — меня поддержат, защитят, а они и встали на его сторону!

Для меня это стало ударом в спину.

— Варенька, не молчи, — рыдает в трубку мать. — Молю, скажи где ты. Я тебя заберу.

— Не нужно, — торопливо кидаю. Это не пустой гонор. Страшно представить, что будет с мамой, если она увидит меня такой… «красивой».

— Варя, доченька, перестань так говорить. Мы же любим тебя.

— Ну-ка дай мне трубку, — фоном слышится суровый голос отца.

— Нет! — неожиданно папе перечит мать. И тотчас мне: — Милая, мы переживаем. Всю ночь не спали... На ногах… тебя ищем.

— И Виктор? — тихо уточняю. Не то чтобы меня сильно волновало, но ради успокоения души...

— И... он, — чуть медлит мама. Она врать не умеет — вот такие заминки и осторожности всегда выдают, когда она пытается слукавить, или что-то не договорить.

— Вот видишь, мам. Ему всё равно на меня, а вы заставляете...

— Это не так. Ты... просто не знаешь всех обстоятельств, — частит мать.

— Витя... он не плохой. Поверь, есть мужчины куда хуже.

— Не сомневаюсь, — бурчу, кусая губу.

— Он всего лишь оступился. Ему было нужно снять напряжение, а ты...

— Зачем во мне искать причину? — хмурюсь я. — Разве в ошибки одного, кто-то другой должен быть виноват.

— Часто… — жуёт слова мама. — Но в проблемах пары всегда виноваты оба. Ты холодна, а он взрослый, здоровый мужчина. Очень занятой… устающий...

— А вы, значит, нет? 

— Это ты сейчас к чему? — осторожничает мать.

— Вы за меня волнуетесь, а тот, кто допустил "косяк", почему-то не спешит его загладить, — выговариваю наболевшее. — Тот, кто «так» любит. Тот, кто «так» хочет на мне жениться!

— Варенька, но ведь он любит…

— Хватит принимать желаемое за действительное. ОН МЕНЯ НЕ ЛЮБИТ! Ему только ваши связи нужны. И ты, правда, желаешь мне жизни с таким человеком?

— Ты недооцениваешь ситуацию, милая. Боюсь, это он нам нужен, — секундой погодя всхлипывает мать. 

— Нина, — поверх голоса матери раздаётся недовольный рык отца: — Ну не по телефону же!

— А когда? — огрызается мама. — Сам виноват. Не сказал девочке всего, и вот теперь мы её чуть не потеряли. Хватит её считать глупой и маленькой. Она взрослая! Она поймёт нас.