– Чего-о-о-о?
– Сеня, подтверди!
– Ты правда научишь меня?
– Ну ты ж напоишь меня?
– Безусловно.
– Слыхал, Аркадьич? Сеня – мой ученик.
– Ладно, пошли.
Красная облезлая дверь со скрипом открыла путь жаждущих к запасам Луховицкого Диониса. И полилось масло по ржавым трубам человеческих страданий. Аркадьич ныл за пробитую прокладку под головкой блока цилиндров, я традиционно о непризнании моего гения, а Сенька о том, что его не берет вино.
– Ветер веет с юга, – заорал я, поняв, что пришло время матерных творений Есенина.
– Начало-о-о-о-о-ось, – завыл Аркадьич, – ну не надо!
– Ты что-то имеешь против серебряного века?
– Ничего не имею, но ты только один стих постоянно цитируешь, он у меня уже в печенках сидит.
– Что помню, то и цитирую!
– Давай что-то новенькое!
– Так, у меня где-то в телефоне было сохранено! Читали Шурика Герасина? – мои собеседники отрицательно завертели головами, – Вот и я не читал, а тут попалось. Неплохо! И так…
– Опять ты про блядей? – запротестовал Аркадьич, – Виталя, ну сколько можно?
– Скрытая ото всех причина не решит проблему. Нужно кричать о ней.
– Ага-ага.
– Ты просто ничего не шаришь в поэзии. Темный лес, ей-богу.
– Ага, а кто на прошлой неделе орал, что все они латентные и у тебя к ним вопросики?
– Веяние времени, мой друг! Не поорешь, не проживешь! Сеня, ты этого престарелого дурака не слушай, наливай. Ты-то надеюсь, понимаешь меня.
Паренек задорно закивал гривой и молниеносно наполнил стаканы из трехлитровой банки.
– Задание первое. Сначала ты пишешь просто, а затем начинаешь усложнять. Зачем? Любовь к внутренним страданиям. Своим? Героев? Читателей? Всех сразу!
– Мне ответить надо?
– Ну да. Ты ж хотел познаний. Вот отвечай.
– Я не знаю.
– Подумай на досуге, потом расскажешь, чего надумал.
– Достоевщина?
– Возможно. Подумай еще.
– Почему по-пьяни у всех открывается полет мысли? – Аркадьич озвучил тревожащий себя вопрос.
– А это, Сеня, задание номер два. Смотри, какой у тебя мастер-класс.
– А почему только вопросы? Где теория?
– Мое дело – направить тебя, ответы ты должен найти сам, – взгляд мой переключился на висевшее на стене ружье. – Аркадьич, а давно тут ружье висит?
– Всегда.
– Ого, вот смотрю я на ружье, оно висит на стене, Чехов сказал бы, что выстрелит в этом году. Сомневаюсь, ибо патроны Аркадьич пропил еще в прошлом.
– Ничего я не пропил.