– А это мы сейчас выясним, – пообещал отец невесты и обратился к молчаливо стоящей неподалеку рыжеволосой красавице. – Милая моя девочка, по какой-то неведомой причине твоя парная метка оказалась у этого незнакомца. Скажи, знаешь ли ты его?

Затаив дыхание, я, также как и все, следил за тем, что скажет Лантарин. Она по-прежнему в недоумении смотрела на меня, будто видела впервые. Однако, спустя мгновение согласно кивнула.

– Вот оно как! – удивленно поднял брови Йордар и продолжил допрос. – А, где вы встречались?

– В лесу. Он не из нашего мира, – ровным голосом ответила она и он показался мне совсем безликим.

– Не из нашего? – на какое-то время призадумался Йордар, а затем спросил. – Как же человеку не из нашего мира досталась твоя метка?

И тут Лантарин сдала меня со всеми потрохами:

– Он ее себе сам нарисовал, и она его сюда затянула.

– Что?! – мгновенно взревел ее отец, теперь уже разозлившись на меня. – И ты сам нарисовал?!

Вот, черт! Я совсем не ожидал, что Лантарин вот так запросто сдаст меня своему папаше. Похоже, сейчас в его глазах я буду выглядеть не лучшей партией для его дочери, чем обманщик-Дольгарст.

– Ну… в целом, да, – пришлось согласиться мне, так как с фактами не поспоришь.

Далее события стали развиваться по вполне предсказуемому сценарию. Йордар уже гневался на нас обоих, обзывая самозванцами и проклиная на чем свет стоит:

– Значит, вы оба вздумали лгать мне! Ни один из вас, так называемых «женихов», не получил метку честным путем по воле Богов! Оба ее себе нарисовали! Вас следует обоих четвертовать на месте за наглую ложь!

Мельком взглянув на Лантарин, я надеялся хотя бы на какую-то защиту со стороны эльфийки, ведь я вернулся сюда из-за нее, рассчитывая… А если подумать, не знаю, на что я рассчитывал. Мы с ней и в самом деле разные. Может, за то время, пока я отсутствовал она разлюбила меня и отдала свое сердце Дольгарсту? А любила ли она вообще? Или странное чувство необъяснимого притяжения мучило только меня, а сама эльфийка с легкостью позабыла о попаданце, так неудачно сделавшем себе татуировку и угодившем в ее мир? Глядя на Лантарин, я все больше убеждался в том, что она ничего ко мне не испытывает. Ее красивое и немного высокомерное лицо с яркими зелеными глазами в обрамлении густых ресниц выглядело абсолютно равнодушным. И даже если бы сейчас на ее глазах меня публично посадили на кол, она бы не проронила и слезинки. Что с ней стало? Неужели метки больше не работают и ее прежнее чувство уже не вернуть?

Пока я углубился в размышления, ее отец, яростно отчитав нас с Дольгарстом, вынес наконец, вердикт:

– Я суров, но справедлив, и наказание за одинаковый проступок будет одинаковым! Я изгоняю вас обоих! Моя дочь не достанется никому, покуда не найду я для нее достойного жениха, который станет моим приемником и наследником Северных земель, кои принадлежат моему роду испокон веков! Да и она сама видеть вас обоих не желает!

Дабы убедиться в своих словах Йордар оглянулся на Лантарин и та сдержанно кивнула, а я окончательно упал духом. Да, что не так с этой эльфийкой? Она мне мстит, что ли? Однако, в ее взгляде я не увидел ни толики хитрости, в нем отражалось лишь безразличие и надменная холодность, словно перед ней сейчас и правда находился грязный орк, недостойный ее внимания.

Довольно быстро уже без лишних разговоров охрана, состоящая из бывших сослуживцев Дольгарста, выдворила нас за пределы эльфийского городка. Его прежние сотоварищи из сочувствия к разжалованному командиру вернули ему его жеребца, но больше ничем помочь не смогли. Судя по всему, правила тут были такие: раз попал в немилость к Йордару Суровому, то сам и виноват, посему сам прощение и вымаливай.