– Да, я. Чтобы скостить срок, твой отчим написал на меня дарственную. Гостиница принадлежала мне какое-то время…впрочем, она по-прежнему моя. Я сдал ее в аренду. Но тебя это ни в коей мере не касается.

Все это происходило за моей спиной. Все эти мелочи, вроде бы не имеющие ко мне никакого отношения, но в тот же момент настолько важные для меня. Я горько усмехнулась.

– Значит, по сути, я тебе ничего не должна!

Схватил меня за подбородок и заставил посмотреть себе в глаза.

– Должна. Тебе никогда не расплатиться с теми долгами, которые ты наделала, сбежав от меня в Израиль. Если я взыщу с тебя за них, тебе и десяти жизней не хватит, чтобы вернуть мне все, что я отдал за тебя. И не только мне…

Ощутив, что агрессия только больше его распаляет, я впилась в его руки и умоляюще посмотрела в глаза снизу вверх.

– Я хочу съездить домой…там вещи, которые мне дороги. Пожалуйста.

– Их вышвырнули на помойку.

– Нет…я спрятала их в саду, закопала после смерти мамы, чтобы отчим не сжег их, как и все остальное, или не отнес на мусорку снова. Я лишь заберу их, схожу на могилу матери и вернусь. Мне очень-очень надо. Она снится мне. Мама…если я долго не прихожу к ней, она начинает мне сниться. У тебя так бывает?

Долго смотрел мне в глаза, удерживая мое лицо за подбородок.

– Как же мне хочется свернуть тебе шею. Аж руки чешутся.

– Почему не свернул?

– Не знаю…наверное, потому что не хочу снова подыхать от скуки.

Как же мне хотелось выцарапать ему за это глаза. За то, что вот так выдирает мне сердце этими проклятыми словами, этим равнодушием, этим безмерным презрением, которое сквозит в каждом его слове. Как бы я хотела точно так же думать о нем, точно так же быть с ним вместе только от скуки, относиться, как к псу…а не как к хозяину.

– Значит, я тебя развлекаю?

– О, ты даже не представляешь, насколько скрасила мои серые будни. Как мне было нечем заняться до твоего появления.

С сарказмом признался он и издевательски усмехнулся. Эта ухмылочка напомнила мне ухмылку Рета Батлера из знаменитого фильма…Только в отличие от него, я для этого человека ни черта не значу.

– Я рада угодить мистеру президенту.

– Да, кое-какой толк от тебя все же есть.

Сволочь! Ненавижу! Как же адски я люблю его и ненавижу. Лучше бы он никогда не говорил мне правду. Лучше бы лгал, а не рубил на куски своей бездушной откровенностью.

– Отпустишь меня?

– Отпущу. Собирайся. Поедешь с Олегом и Владимиром. Даю тебе двое суток. Одни на дорогу, другие на решение своих дел. Не успеешь – тебя все равно увезут оттуда. Деньги на расходы поступят на твою карту.

Выпрямился и поправил волосы пятерней, заглаживая их назад, а я почему-то не удержалась и обняла его сзади.

– Если бы ты поехал со мной…

Перехватил мои руки и отбросил в стороны.

– Куда? В твой Мухосранск? Мне хватило одного раза.

Надел галстук, умело завязал петлю, затянул. Он явно злился, но пытался мне этого не показывать.

– Я узнал насчет обучения, в юридический пойдешь, на факультет международных отношений. Если закончишь с отличием, найду для тебя работу.

Я взвизгнула и повисла у него на шее пиявкой, не сдерживая эмоций, расцеловала его лицо. Он вначале противился, отталкивал, отпихивал, потом смирился и прижал меня к себе, даже несколько раз ответил на поцелуй в губы.

– Дурочка! Рубашку помнешь! Совсем с ума сошла?!

– Спасибооо…откуда ты знал…откуда? Я никому не говорила, что хочу…

– Я поставил жучок вот сюда… – погладил меня по виску, в уголках его глаз появились морщинки, а губы растянула улыбка.

Мне подумалось, что все гораздо хуже, и все жучки вживлены в мое сердце.