Сердце обливается кровью. Он рассказывает, а я как будто снова переживаю тот момент.

— Понимаю, хочешь сказать мне что-то…

По позвоночнику от шеи к копчику холодный предмет прокладывает дорожку, заставляя всю кожу покрыться мурашками.

— Но вот уже… — он замолкает, как будто задумался над чем-то. — Уже как три недели не хочу слушать тебя, хочу только иметь твое тело, понимаешь?

Будоражащий воображение самыми страшными видениями, холодный предмет замирает у основания копчика и чуть надавливает на него.

— Вот объясни мне, девочка…

Предмет опускается ниже, ложится между ягодицами.

— Зачем тебе понадобился Егор Полянский?

Я вся сократилась настолько, что неожиданно Руслан рванул то, что так аккуратно мне пытался пристроить, и ляжку обжег новый удар. Плеть, это была плеть. Я вздрогнула и попыталась дернуться в оковах, но это никак не помогло.

— Девочка, ты только разжигаешь во мне ярость.

Рукоять плети оказывается на том же месте, откуда ее убрал Руслан.

— Ты мне так и не ответила на вопрос.

Я понимаю, что ответа он и не ждет, он играет в одни ворота, и игрок у него на поле один — он.

— Не хочешь отвечать, — он разговаривает сам с собой, а мою грудь сжимает огненный обруч несправедливости.

Лучше бы убил, чем так мучить. Жалко, конечно, что не увижу, как Миша будет расти, но там мама, она сможет позаботиться о нем, а вот моя жизнь, видимо не нужна господу, и возможно, пройдя здесь, на земле, все круги ада, я все же попаду в рай.

Я настолько ушла в свои размышления, что и не слышала, о чем там размышляет Руслан вслух, только очередной хлесткий удар по ягодице привел меня обратно, в игру его разума.

— А ты не задумывалась о том, что Егору ты тоже не нужна? Ты же подстилка, шлюха продажная, — омерзительные слова так и сыпались из его рта, отравляя мое существо.

Он раздвигает мои ягодицы, и его эрегированный член, не обращая внимания на то, что внутри у меня все сухо, вдавливается в нежное лоно, раздирая кожу до боли. Начинаю стонать.

— Больно? — участливо интересуется он, а я в тот момент сыплю на него мысленно все проклятия, которые только приходят ко мне в голову.

Мне кажется, что даже рожать было не так больно, нежели то, что сейчас происходило у меня между ног. Огонь разнесся по связкам и полыхнул внизу живота, опаляя болью влагалище.

— Нет, сука малолетняя, это мне больно, — он начинает двигаться во мне, яростно, быстро вдалбливаясь на всю длину, и я задыхаюсь от рези, что раздирает всю меня изнутри.

Вытягиваюсь всем телом, и мне кажется, что еще немного, и от натуги мышцы к чертям разорвутся.

— Все выжигает изнутри от твоей измены.

Его пятерня ложится на затылок, и он стискивает в кулак волосы. Я взвизгиваю от того, что мужчина до предела натягивает мою голову на себя, до хруста в шейном отделе позвоночника. Его зубы впиваются в мою шею, и в глазах все темнеет, хоть и до этого было темно, но это другая тьма, тьма забвения. Удар по лицу, и с глаз срывают повязку. Я распахиваю глаза.

— Сегодня ты будешь видеть все и получишь столько боли, что на всю жизнь запомнишь, как идти против моей воли, как идти против меня, — Руслан фиксирует мой подбородок пальцами.

Я не вижу его ясно, потому что глаза застлала соленая влага. Я уже сейчас готова простить его о пощаде, ползать в его ногах и целовать, те места на земле, по которым он будет ступать, лишь бы прекратилась эта пытка.

— Тебе кажется, что сейчас тебе больно?

Я пытаюсь кивнуть, но он не дает.

— Ты ошибаешься, — он выходит из меня, и его член лишь на секунду замирает возле входа в мою вторую дырочку.