Он прекрасно знал: дай Рудольфу волю, и тот соблазнит саму мать-настоятельницу храма Семи Богов, о неприступности которой ходят легенды. И тем не менее глядя на нежный румянец и трогательную, по-девичьи смущённую полуулыбку Нарциссы, Дрейк почувствовал себя уязвлённым. С ним она не была столь щедра на…

Натаниэль мысленно выругался. Щедра на что? На улыбки? На тёплую восторженность, с которой она смотрела на Шанса? Он не мог подобрать слова, и это доводило до белого каления.

Вспомнив утро в кабинете, Дрейк прикусил нижнюю губу. Нарцисса не просто разозлилась, услышав об Ореховой Роще. Она пришла в ярость. Настолько, что Дракон увидел серебристые искры, потрескивающие в воздухе. Подавленный гнев грозил обернуться бедой, и Натаниэль среагировал быстро, инстинктивно единственно известным ему способом, — погасил зарождающийся заряд.

Однако он перегнул палку. Чувство вины подспудно давило на сердце. Дрейку казалось, что упустил он нечто очень важное, — едва зарождающееся доверие, — и теперь оно было недосягаемо.

Уже позже, в экипаже Натаниэль в безотчётном порыве накрыл её руку своей. Бессознательный робкий шаг к примирению, желание успокоить и завязать разговор. Но Нарцисса молча отдернула руку и отвернулась к окну. Только по бледному лицу пробежала тень глубокой печали и тотчас скрылась за ледяной маской безразличия.

Натаниэль ждал хоть какого-то отклика, но она не удостоила его даже взгляда. Равнодушие зацепило его больше, чем могло бы задеть ответное оскорбление.

Наблюдая, как Нарцисса спокойно и без лишних рассуждений пошла за Рудольфом в дознавательную камеру, угрюмое чувство усилилось. В конце концов, он же её не любит, напомнил себе Натаниэль. Да и девчонка оказалась с неприятным сюрпризом. А ревность уместна лишь тогда, когда любишь.

Дрейк смотрел сквозь толстое защитное стекло, как гном помогает устроиться Нарциссе на кресле магического детектора. Рудольф перетянул ремень на левом подлокотнике и проверил, не слишком ли передавливает тот её руку.

— Ну вот, — Натаниэль услышал мягкий голос гнома из динамика. — Так удобно?

Дракон внутри собственнически ощерился. Надо же! Шанс ещё и воркует над ней!

— Если вы считаете, что в подобной ситуации можно себя чувствовать комфортно, то, пожалуй, да. Удобно.

Из её голоса исчезла привычная язвительность. Нарцисса потерянно улыбалась, но за этой улыбкой отчётливо проскальзывали страх и напряжение.

Рудольф погладил по женскому плечу тем жестом, которым обычно успокаивают лошадей.

— Гуманизм шагнул далеко вперёд. Раньше, чтобы определить уровень ведьмы, зашивали в мешок и бросали в канал. Или сдирали кожу, чтобы увидеть скрытые знаки.

Нарцисса побледнела и дёрнулась в сторону. Однако ремни надёжно удерживали в кресле.

— Тише-тише, — ласково затараторил гном, сжав её ладонь. — Здесь никто не собирается сдирать с вас кожу. Это похоже на сон, так что боли вы не почувствуете.

Но Нарциссу не успокоили ни медовый голос Рудольфа, ни его речи. Впившиеся в подлокотники костяшки пальцев побелели от напряжения.

Гном напоследок погладил по её руке и вышел из камеры.

— Я так понимаю, ты не сказал Нарциссе, куда везёшь её, — гном плотно затворил дверь лаборантской и тяжело опустился на стул рядом с Дрейком.

Он поднял стеклянную крышку панели со всевозможными рубильниками и переключателями, проверил бумагу в магографе и щелчком оживил аппаратуру. Замигали разноцветные лампочки, тихо зажужжал детектор, выдавая прямую линию на магограмме.

— А что я должен был сказать? — угрюмо произнёс Натаниэль, наблюдая за манипуляциями Рудольфа. — Что везу её к мастеру пыточных дел?