— Позвольте представиться. Моя фамилия Шанс. Рудольф Шанс. К вашим услугам, — гном галантно поклонился. Окинув Нарциссу пристальным взглядом, он осторожно отобрал у неё стакан, повёл ноздрями над краешком и произнёс: — Яманский молочай. Выпейте, вам станет легче.

Обескураженная Нарцисса залпом осушила стакан. Горечь обожгла язык, заставив закашляться. Горло сжал судорожный спазм, однако через секунду по телу разлилось блаженное тепло.

Кабинет стал приобретать краски: вон над комодом висит умиротворяющий пейзаж, а вон на подоконнике за стеклом сидит взъерошенный воробей. На рабочем столе, заваленным различными бумагами, стоит аккуратная хрустальная ваза с нарциссами. Их тонкий аромат щекотал ноздри и успокаивал.

Нарцисса удивилась, внезапно осознав, что ничего не заметила, кроме пугающих инструментов, запертых в стеклянные короба. Да и те не выглядели такими устрашающими. «Это из-за яманского молочая», — подумала она, но тотчас отмахнулась. Какая разница, что стало причиной перемены во внимании! На душе сделалось спокойно, будто её коснулось солнце, которое заливало сейчас кабинет.

— Какие у вас красивые нежные пальчики! — вкрадчиво проговорил Рудольф, не сводя с Нарциссы восторженного взгляда. Он осторожно потёрся губами о кончики её пальцев. В этом едва уловимом жесте было столько интимности и откровенного восхищения, что лицо запылало от смущения. — Пахнут бергамотом. М-м-м… Изумительно! Должно быть, вы прекрасно играете на фортепиано. Как вас зовут?

— Нарцисса, — негромко ответила она. — Нарцисса Ливингстон.

Рудольф мечтательно прикрыл глаза и вздохнул.

— Какое красивое и редкое имя, — и с нескрываемым удовольствием повторил по слогам: — Нар-цис-са… Один из самых моих любимых цветов. Нарциссы такие утончённые, такие хрупкие. Древний эллийцы называли его «Цветком Богов» за красоту. Знаете, глядя на вас, я теперь понимаю почему.

Внутри что-то дрогнуло. Никто так не говорил с ней прежде. Так тепло, так искренне. Будто она неповторимо прекрасна и, главное, достойна восхищения. Глаза защипало от непрошенных слёз.

Рудольф продолжал говорить. Он по-прежнему держал её ладонь, ласково поглаживая второй рукой тыльную сторону. Голос становился всё тише и вкрадчивее, и вот Нарцисса уже неосознанно придвинулась ближе к гному.

— Кхм… — услышала она.

Натаниэль стоял, оперевшись спиной на бюро и скрестив руки на груди. Его лицо окаменело, губы превратились в одну жёсткую узкую линию, а взгляд стал таким тяжёлым, что Нарцисса не на шутку встревожилась и тотчас отодвинулась от гнома, досадуя на свою несдержанность. Как бы ни хотелось отомстить за утренний инцидент, она прекрасно понимала, — есть черта, через которую нельзя переступать. Просто потому, что это опасно для жизни. Драконы – жуткие собственники, и показать пренебрежение к ним, открыто флиртуя с другим мужчиной, всё равно что подписать себе смертный приговор. «Несчастная Лилибет отважилась изменить, и что он с ней сделал?» — напомнила себе Нарцисса. Тем не менее приятное чувство злорадства укололо её, но она взяла себя в руки, стараясь не выдать нахлынувшего удовольствия.

Рудольф демонстративно закатил глаза и с сожалением вздохнул.

— Простите, надо идти, — он поднялся с дивана и недовольно пробурчал в сторону Дрейка: — И какая нелёгкая занесла вашу благородную задницу в наши отнюдь не благородные места?

Тот указал взглядом на Нарциссу и холодно ответил:

— Мне нужно знать, какой уровень, — помолчав, угрюмо добавил: — Чтобы понять, что делать дальше.

***

«Я не ревную», — подумал Натаниэль. Но он понял, что ему стало неприятно от того, как Нарцисса потянулась к другому, напрочь забыв обо всех правилах приличия.