Я едва заставляю себя улыбнуться, пытаясь не выдать своих эмоций:

— Да... это просто... какой-то псих на машине пролетел мимо, — голос звучит хрипло и неестественно.

Она подозрительно прищуривается, явно не веря моим словам, но, к счастью, не задаёт больше вопросов, лишь тихо цокает языком и возвращается к кассе.

Я же медленно отхожу от двери и направляюсь в подсобку, чувствуя, как слёзы начинают душить меня, а в груди разрастается тупая, давящая боль.

Отрабатываю смену на автомате. Делаю всё привычно, механически: расставляю товар, обслуживаю покупателей, даже улыбаюсь когда нужно, но мысленно я далеко отсюда.

Внутри всё по-прежнему дрожит от произошедшего разговора с Каидом. Как будто земля снова ушла из-под ног, и мне приходится заново учиться стоять.

К концу смены усталость накатывает так сильно, что хочется просто лечь и больше никогда не вставать. Но надо взять продукты на ужин. Набираю немного: крупы, овощи, молоко. Хлеб свежий беру, он здесь всегда ароматный, только из пекарни привезли.

Кладу деньги в кассу, ровно столько, сколько стоит покупка. Зарплата у меня небольшая, но её хватает на жизнь. Не шикуем, конечно, но и не жалуемся. С тётей Верой как-то привыкли экономно жить, при этом ни в чём важном не нуждаясь.

Проходя мимо полок с шоколадом, ловлю себя на мысли, что раньше взяла бы плитку не задумываясь. Сейчас просто прохожу мимо. Не потому, что не могу себе позволить — могу, конечно. Просто есть что-то более важное. Что-то, ради чего хочется беречь каждую копейку.

Те деньги из банковской ячейки, которые я забрала тогда, так и лежат нетронутыми.

В самом начале я использовала небольшую сумму, чтобы расплатиться за лечение Карамельки в ветклинике, на поездку сюда и на первые недели жизни в городке.

Но как только устроилась в магазин к Вере и получила первую зарплату, вернула все деньги обратно в конверт и больше к ним не прикасаюсь.

Я не сумасшедшая, прекрасно

понимаю, что сумма там немаленькая и многим показалась бы спасением. Но для меня эти деньги не просто чужие. Их украл мой отец у очень плохих людей, и именно из-за них его убили.

Я не хочу брать на себя такую ношу. Страшно представить, что могут сделать со мной или с малышом, если узнают, где находятся эти деньги.

Нет, такие деньги счастья точно не принесут. Пусть лучше лежат, пока я не пойму, что с ними делать дальше.

Я захожу во двор и с облегчением ставлю пакеты на лавочку, чтобы хоть немного перевести дыхание и распрямить спину. Силы сегодня на исходе, хочется просто завалиться на кровать и забыть обо всём на свете.

Дверь дома открывается, и на пороге появляется тётя Вера. Она сразу же упирает руки в бока и укоризненно качает головой:

— Арина, ну опять ты сама всё притащила! Ну сколько раз я тебе говорила: позвони мне, я бы вышла и помогла! И вообще, не нужно было ничего покупать!

Я недоумённо смотрю на неё:

— Почему не нужно, тёть Вер?

— Так, друг твой всё привёз уже! — она машет рукой в сторону дома и улыбается, явно довольная. А я буквально замираю на месте и начинаю хлопать ресницами, пытаясь хоть что-то понять.

— Я… не поняла, — медленно произношу, чувствуя, как в горле начинает пересыхать.

— Ну, друг твой! Он так и представился. Я, конечно, понимаю, что права не имею лезть в твою личную жизнь, Арина, но мужчина… аура у него такая, я даже испугалась сначала. Бугай огромный, как медведь, ей-богу. Он даже в дверь нашу не прошёл, бочком пришлось! — тётя Вера рассказывает это с таким искренним восторгом, что у меня от шока рот открывается, закрывается и снова открывается.